Владимир Высоцкий - Песни и стихи. Том 2

Отойдите, молю, как о последней милости. Нельзя мне оставаться импотентом, меня из дома тёща выгонит и жена забьёт до смерти. А?

Ну, ладно! Последний раз, самый последний. Опять вы не в руку! Это, в конце концов, свинство. А сёстры — они милосердия, а не свинства.

О! Боги! Боги! Зачем вы живёте на Олимпе, чёрт вас дери, в прямом смысле этого слова.

— Говорят, в Большом театре был случай. Две статистки или кассирши, этого никто уже не помнит, влюбились в режиссёра Файера или Файдильмера (это неважно, важно, что он еврей и не стбит этого), обвязались будто красными маками и упали вниз, причём в самом конце спектакля, чтобы не нарушать действия — искусство они тоже любили. Скандал был страшный, но публика аплодировала. Эффект, ёлки-палки. А публике что? Хлеба и зрелищ. Хлеб в буфете в виде пирожных, а зрелище — вот оно, достойное подражания. Кровавое. Заедайте его, граждане, пирожными, заедайте.

И подражатели живо нашлись. В некоем городе Омске через час после дохождения чуда-слуха о происшествии в Большом две телефонистки тут же влюбились в начальника телефонного узла и сверглись вниз с телефонного провода. Обе убились насмерть, но одна выжила благодаря медикам и из клинической своей смерти сказала, что о содеянном не жалеет, и ежели ей оставят жизнь, то будут рецидивы. Женщины! Одно слово — бабы. Курица — не птица, баба — не человек. Баба — это зло, от неё все несчастия наши и наших даже отцов и матерей.

— Почему вы никогда не отвечаете мне? Что я — не человек, что ли! Молчите? Ну, молчите, молчите. Многие молчали, но ради подвига, так сказать, за идею! Слышали — Камо, например, или масса партизан. Их, партизан, повесили, а они молчали из чистого принципа, а вы из хамства прирождённого, и не из чистого, а из грязного хамства. Хам на хаме в вас. Загордились? Ничего, и вас повесит кто-нибудь на могильной плите в виде фотографии.

— Отстать? Что, заговорил? Вы, мол, вверх по лестнице, к выздоровлению, то есть. А наш удел катиться дальше вниз? Шиш вам. Внизу 1-е отделение, а там буйные, нам туда не надо. Но нам и наверх не надо. Там 5-е отделение — женское, тоже буйное. Хотите вверх? Пожалуйста! Только не рекомендую, оттуда никто не возвращался живым. Ах, отойти? Пожалуйста.

Какие всё-таки замечательные люди — заики. Тихие, отзывчивые, никуда не спешат, а главное, чем они хуже нас, в самом деле? Ничем. Гитлер вон вовсе не заикался, не говоря уже о Муссолини. И что из этого вышло? Ничего! Вышло, то есть, кое-что гнусное, но именно потому, что не были они заиками. А будь они ими — не произнесли бы ни одной речи во вред международному народу.

Наши заики — это некие отшельники, что ли. В хорошем то есть смысле. А заикание — не порок, большое свинство. Их и лечат-то как-то красиво. Без уколов этих, от которых бывает импотенция, бывает, бывет.

Вот! Лечат их как? Выводят на улицу, строят в стройные ряды и заставляют подходить к прохожим и спрашивать, например, вежливо: «Вы не женаты ли?» или «Где остановка трамвая номер 12379?». А такого и нет вовсе. Но это неважно, важно спросить в течение более короткого времени, чем все остальные. У них и секундомеры щёлкают, и отметки им ставят. А в магазине надо спросить: «Сколько стоит колбаса?». Или сказать: «Вы мне неправильно сдали сдачу». Это, может, и неправда, но это не главное, главное — спросить покороче. Их не очень мучают, считают в минутах и оценивают по 100-балльной системе.

— Вы, — говорят, — батенька, получили 68, а вы, Митенька — 2.

Тут они должны сказать спасибо и разойтись обратно в больницу.

Сегодня все получили по 100, потому что вопрос был хороший: «У вас водка есть?»

Нянечки играют в «дураки», именно «в дураки», а не в дурака. Как эти психи. Потому что у нянечек в это понятие входят и немецкий дурак, и английский, и, конечно, русский, настоящий дурак, и, конечно, все эти психи — дураки. Нянечки — прекрасные женщины. Они не бабы, они женщины. Одна мне сегодня сказала: «Красавчик ты наш». Да! Я уже об этом говорил.

Какой я красавчик, у меня гены и хромосомы изуродованы ЛСД (это я прочитал в «Огоньке»). Это про них — на Западе, а у меня все оттуда, с Запада, все польские евреи. Но этого никто не знает. Все думают, что я — негр. Почему, интересно? Ведь я не чёрный. Наверное, из-за кудрявых волос на груди. Конечно же, из-за волос, как я раньше не догадался! Как всё-таки приятно делать открытия!

Да! Совсем забросил я теорию нелинейных уравнений в искривленном пространстве. Надо будет вспомнить, а то совсем отупел. А сейчас для тренировки: