Тоомас Винт - История со счастливым концом

— Недавно в одном английском романе я читал, что примерно за то же самое хотели извести всю семью небрежного водителя, — отозвался Артур, оценивающе окидывая взглядом боковое зеркало, которое выглядело крайне неестественно, как вывихнутая в суставе стопа.

— Ты читаешь романы?! — воскликнул Эрвин, тут же устыдившись своего вскрика, но тот факт, что этому юноше не чуждо что-то духовное, поразил его и не хотел вписываться в уже сформировавшийся в представлении образ.

— Что, не похоже на меня? — добродушно рассмеялся Артур и одним движением вернул зеркало в исходное положение.

— Так просто… спасибо, — смутился Эрвин, чувствуя, как запылало его лицо.

— Ян МакЭван этот британец, — сказал Артур.

— Какой британец?

— Ну, тот, что о зеркале написал, но я поражаюсь, ведь там главный герой на «мерседесе» пятой серии снес зеркало у BMW. Не свернул его, а снес напрочь. Интересно, у бумеров они жестко соединены с корпусом, что ли?

Эрвин разглядывал свое боковое зеркало, на котором не было и следа недавнего несчастья. Как странно, хмыкнул он, одно мгновение может полностью изменить обстоятельства, плохое превратить в хорошее, и вдруг выходит, что все совсем не так, как казалось поначалу. Он проводил долгим взглядом энергично шагающего через площадку Артура. Юноша удалялся, но при этом рос в глазах Эрвина.

— Надо же, романы читает… — уважительно пробормотал он.

Около половины десятого позвонил встревоженный Ханнес и сообщил, что с мамой опять плохо. Прерывающимся голосом сын объяснил, что ему позвонил кто-то из друзей, тому в свою очередь позвонила мать подруги из дома, стоящего поблизости от их дачи, и она — хоть и обиняками — пыталась сказать, что ситуация там совсем никудышная.

— Чего крутишь, ты хочешь сказать, что у нее опять запой? — фыркнул Эрвин.

— Думаю, пора что-то предпринимать, я туда ехать сейчас никак не могу, — плачущим голосом сказал Ханнес. — Скоро уже и носа из дома не высунешь, все пальцем тыкать будут.

— Ну, не так все и страшно, — неуверенно успокоил Эрвин сына. — Попробую что-нибудь сделать. Спасибо, что позвонил.

Эрвин Уссисоо, преуспевающий предприниматель пятидесяти четырех лет, положил телефон на стол и хмуро уставился на свои руки, похожие на двух съежившихся уродливых зверьков. Довольно долго он сидел в ожидании, что телефон зазвонит снова, и после этого звонка ему придется заняться каким-нибудь неотложным делом по работе, а это, безусловно, веская причина для того, чтобы отложить поездку на дачу. Напряженный рабочий ритм, вроде того. А уж к вечеру можно будет придумать, как разрулить ситуацию… Но по состоянию на данный момент, он ничего, чем можно было бы прикрыться, не находил.

— Бредятина чертова, — пробормотал он.

Хелен Уссисоо, пятидесятидвухлетняя жена Эрвина, в последнее время довольно часто стала прикладываться к бутылке. Или предаваться пьянству. Или, проще говоря, надираться в стельку. Эрвин уже давно перестал думать о пьянстве эвфемизмами, он отдавал себе отчет в том, что день ото дня алкоголизм Хелен только углубляется, и это было похоже на прорвавшую запруду воду, которая неумолимо увлекает за собой все, что попадается на пути. Очень скоро от нашей налаженной жизни камня на камне не останется, с унылой безнадежностью и отчаянием подумал Эрвин. И именно теперь, когда сполна нахлебавшись работы без продыха, мы выбились в люди.

Около года назад, вскоре после того как и младший сын Ханнес, женившись, съехал от них, Хелен стала частенько устраивать дома посиделки. Посиделки — слово странное, но как еще назвать действо, когда три или четыре женщины, попивая вино, трещат без умолку. Эрвин понятия не имел, о чем они между собой болтают, он удалялся в свою комнату, где по большей части читал и слушал музыку, иногда для разнообразия смотрел по телику теннисные турниры. Сам Эрвин алкоголем не увлекался, если надо, пропускал, конечно, стаканчик на юбилее или поминках, но не испытывал при этом никакого удовольствия. Однако питью жены он не препятствовал. Пускай прикладывается, раз так хочется. И что уж лукавить — поддатая Хелен в постели бывала гораздо раскованнее, чем ей обычно позволяли ее представления о приличии и сдержанные манеры.

В ноябре Хелен ушла с работы — что-то там произошло, наверняка ничего катастрофического, но жена не хотела об этом говорить, да Эрвин и не выпытывал. Всякое в жизни случается. Работу меняют — приходят, уходят — никто ведь не заставляет сидеть на одном месте как пришитым.