Анна Бру - Панк-хроники советских времен

— На случай, если тебе интересно, меня зовут Паша. И что я могу «присоединиться к нему, если захочу».

— Я — артист балета в стране рабочих и крестьян, — грустно продолжил он. — А кто ты?

Я призадумалась. Это был действительно вопрос! Я сказала, что я по сути дела никто. Просто живу напротив этой лавочки в доме под номером 13.

— Это замечательно! — сказал мой новый знакомый, — у тебя есть велосипед?

Велосипеда у меня не было, но мы могли занять его у соседей. Сорвавшись со скамейки, мы бросились добывать велосипеды. Вдова генерала Мария Никитична из дома 12 дала два велосипеда нам взаймы. Это была знакомая моей мамы. Она сказала, что достаточно стара ездить на велосипеде, а муж её давно умер.

— Приходите и берите, когда надо, они мне не очень-то нужны — заключила она.

Мы с радостью взгромаздились на велосипеды и понеслись по вечерней Москве. Мы ездили по центру около двух часов, хохоча от удовольствия. Крутили педали без остановки, пролетая по Мясницкой, Лубянке, Кузнецкому мосту, Тверской, а потом опять по бульварному кольцу, пока не примчались назад на Чистые пруды. Каждый праздник, к сожалению, приходит к концу.

У всех в жизни бывали странные встречи. Одним из моих знакомых был Самуил Казанский. В то время он пел в церковном хоре собора в Хохловском переулке в Москве. У него был бас и тревожные темно-карие глаза. Все знают, что голос бас чрезвычайно редок.

Сэм был мастером отпускать пошлые шутки, что не вязалось с его густым басом. Когда он открывал рот, казалось, что он вот-вот скажет что-то очень важное, вроде: «От советского Информбюро». Но вместо этого он, отпустив очередную шутку, начинал сам громко смеяться, как бы сам над собой, дескать, люблю шутить, ничего не поделаешь! Сэм открыто заявил, что любит большие задницы, Уильяма Блейка и Иисуса Христа. Я предполагаю, что у него были свои собственные отношения с Богом. Часто он со своими близкими друзьями — еретиками, оккультистами и мистиками, пил за алтарем «Кагор». Однажды мы все проснулись на газоне. Сэм сидел на земле в позе лотоса на своем плаще. Его брюки были закатаны до колен, и я могла видеть его бледные волосатые ноги в эластичных черных полных глины носках. Он был без ботинок. Он посмотрел на меня:

— Знаешь, что однажды сказал Уильям Блейк? — хрипло спросил он. Я сказала, что не знаю. Он презрительно посмотрел на меня и процитировал знаменитое изречение Блейка о том, что «дорога излишеств ведет к мудрости». «Если удастся пережить все излишества» подумала я и поделилась с Сэмом своими опасениями. Он ответил:

— В том то и дело! Мудрых осталось очень мало, все умерли от водки или от многочисленных половых сношений, а те, кто выжили, спят теперь на улице и ни хрена не помнят, сифилитики.

Он начал громко смеяться. Я попрощалась. С тех пор я его больше не видела.

В разное время на улицах Москвы я встречала некоторых тогдашних музыкантов — Сергея Курёхина, Володю Козлова, Алика Ибрагимова, Ивана Смирнова, Колю Ширяева, Мишу Золотарёва, Володю Балычев-ского. Некоторых уже нет.

Однажды, я даже познакомилась с сыном известной советской актрисы Светланы Дружининой, дебютировавшей в фильме «Дело было в Пеньково» с известным советским актером Николаем Тихоновым. Его отец был кинооператор Анатолий Мукасей, который в свою очередь был сыном известной советской шпионской пары Зефира и Эльзы, долгие годы работавшей на советскую разведку в США. В Лос-Анджелесе они общались с Чарли Чаплиным, Уолтом Диснеем, Теодором Драйзером. Это были бабушка и дедушка Толика. Он сказал однажды, что «человечество полно дерьма». В возрасте 27 лет Анатолий прыгнул с одиннадзатого этажа. Историю Зефира и Эльзы я услышла от амри-кансого профессора политических наук Бернарда.

Пути Господни неисповедимы.

С вопиющим отсутствием каких-либо эмоций я вылетела из Московского аэропорта Шереметьево в 9:20 утра 9 июня 1986 года.

До вылета, в оставляемой мною квартире, со мной прощались многие, в том числе и те, с которыми я раньше не встречалась никогда. Все, казалось, были искренне опечалены моим отъездом. Эмоции спровоцировал алкоголь и мрачные предчувствия. Корабль отправлялся в открытое море в преддверии надвигающегося урагана. Никто не плакал. Всё, что я знала до этого момента, утрачивало всякий смысл. Я оставляла позади родителей, близких друзей, квартиру, работу, гражданство.

Мне не хватило времени поменять рубли на марки или доллары. Как ни странно, меня это не удивило и не озаботило, поскольку было ясно, что ничтожная толика иностранных денег меня ни в коем случае не спасет. То, чего я добивалась в течение пяти последних лет, вдруг реализовалось, но, к моему удивлению, особенного удовольствия мне не доставило. В тот момент мне захотелось пройтись в последний раз по Чистым Прудам, но надо было идти садиться в такси. Неизвестные мне люди повторяли: «Поехали! Поехали!». Друзья крепко держали меня под руки. Я переступила порог моей бывшей квартиры. До вылета оставалось два часа.