Анна Бру - Панк-хроники советских времен

Я и мой сын собирались вылететь в Америку из Рима. Мы приехали в Римский аэропорт в три часа утра. Наш самолёт вылетал в шесть. Мы улеглись на полу и заснули. Через некоторое время, я услышала, как объявили посадку на наш рейс. Я разбудила сына. Измученные бессонницей, мы уселись в кресла и тут же заснули опять. Самолёт Рим — Нью-Йорк был полон иммигрантов. Он летел с посадкой в Ницце и потом через Атлантику. У меня были итальянские лиры, которые мне дал Комитет по спасению беженцев. Сумма равнялась приблизительно шесидесяти долларам. Во время перелёта мы просыпались только тогда, когда нам предлагали еду. Поев, мы тут же засыпали опять.

Я услышала, как по радио объявили, что мы неумолимо приближаемся к аэропорту Кеннеди. Нам выдали наклейки с эмблемой Комитета по спасению беженцов, которые мы присобачили себе на грудь. Большинство нас не говорило по-английски. Все прилипли к окнам, пытаясь увидеть статую Свободы. На нашей стороне самолёта блестел на солнце океан. Без промаха он бил нам в глаза миллионами сверкающих искр. Мы щурились он солнца и одолевающего нас беспокойства. Стюардесса почему-то расплакалась, когда сказала по-английски: «Добро пожаловать в Америку!»

Мы терпеливо ждали, пока самолёт медленно разворачивался, чтобы идти на посадку. Через несколько минут шасси, с гулом горной реки, бегущей в лощине, дотронулось до бетона посадочной полосы. Мы приземлились. Все громко захлопали, как будто мы все только что установили новый мировой рекорд по лучшей посадке года. Мы почувствовали, как тормоза в тысячи лошадинных сил резко замедлили прыть ревущих моторов. Самолёт мгновенно снизил скорость и теперь по инерции непринуждённо катился по американской земле. Моё сердце ёкнуло. Мой сын смотрел на меня, как бы говоря: «Ну вот, наконец мы в Америке. Что дальше?» Самолёт слегка вздрогнул, поворачивая и удаляясь с посадочной полосы, что спасло меня он ответа. Мы увидели огромное зелёное поле, покрытое травой, радарами и вышками. Ни небоскрёбов, ни реклам. Тривиальность окружаюшего медленно отрезвила моё сознание. Самолёт продолжал неторопливо ползти в направлении здания аэропорта. Экипаж желал всем всего хорошего на новой земле, в новой стране. Было около пяти часов дня.

Толпа иммигрантов медленно продвигалась через паспортный контроль. Наконец, пришла наша очередь подойти к окну таможни. Женщина в форме взяла бумаги, медленно сверила мою фотографию со мной и громко шлёпнула штамп в мою визу.

«Принята портом Нью Йорк 30 Июля 1986 года».

Имя моего сына было вписано в мою визу, так как он был несовершеннолетним. Таможеница что-то спросила. По старой прывычке я отрицательно покачала головой, дескать, ничего не знаю. Она пристально посмотрела на меня и моего сына. Потом она демонстративно нажала кнопку, открыв для нас ворота в Америку.

В 1989 году моё отношение к жизни резко изменилось. Мне было тогда 32 года.

Крокетное поле ярко-жёлтого цвета было крепко утрамбовано и окружено аккуратно подстриженным газоном. Новая майская зелень деревьев уверенно пробивалась к голубому безоблачному небу, вселяя в мир новую надежду. Над головой летели надувные диржабли с названием фирмы, которая выпускала добротные колёса для автомобилей. Весеннее солнце было тёплым, ещё не беспощадным. Я стояла у газона, размышляя о своём глупом существовании, когда Он неожиданно подошёл ко мне и просто спросил:

— Ты счастлива?

Ошеломлённая вопросом, я ответила:

— Нет, я не счастлива, но настырно продолжаю существовать.

Он сказал:

— Давай сыграем в крокет.

Он был одет в белую рубашку, белые брюки, белые парусиновые ботинки. На носу у него были чёрные очки. Странное ощущение, что он подошёл ко мне не случайно, кольнуло меня в сердце. Он протянул мне руку. Я — свою, для рукопожатия.

— Анна.

— Дерек.

Он снял очки, зелёные глаза смотрели на меня с нескрываемым любопытством.

— Акцент?

— Русский, — ответила я.

Он улыбнулся.

— Шпионка?

— Да, в доме любви, — пошутила я.

— Любимая музкыальная группа?

— «Клэш».

— Любимый фильм?

— «Обед с Андрэ» (“Dinner with Andre”,1981)

— Любимая книга?

— «Мастер и Маргарита».

Я засмеялась. На свете много замечательных книг, но именно эту я могу читать до бесконечности и смеяться каждый раз так, как будто я читаю её впервые.

— Булгаков, — утвердительно сказал он.

— Откуда ты знаешь? — в свою очередь спросила я.