Евгений Суворов - Голос [сборник]

— Что-то не понимаю, — притворился Евгений Ильич, хотя отлично понял, что хотел сказать Сивцов. Только Евгений Ильич стеснялся говорить вслух. Он-то в своей исключительности, что ли, был уверен и сомневался, когда слишком уж не везло. Но даже и тогда Евгений Ильич не заглушал полностью этого чувства. Он уже меньше верил, что оно прорвется во всю силу, потому что было упущено время и того не сделаешь, хоть караул кричи. Был уверен, что призван совершить что-то особенное, ему так часто казалось и тогда, в детстве, но когда-то он свернул не на ту дорогу, зашел, кажется, слишком далеко, и выйти, как заблудившемуся в лесу человеку, нет возможности: куда ни пойдешь, везде одинаково…

Не дожидаясь, что ответит Сивцов, Евгений Ильич, довольный своим мысленным ответом, махнул рукой: это разговор бесконечный! Хотел уйти в другую комнату и заставить себя уснуть, но Сивцов вдруг спросил:

— Евгений Ильич, а когда ты вернешься?

— Куда?

— На работу. Мы ждем.

— Как это — «мы ждем»? Да я еще сам не знаю, вернусь ли?

— А мы знаем.

— Не могли же вы заглянуть сюда и сюда? — Евгений Ильич сначала ткнул себя пальцем в голову, потом в левую сторону груди.

— Заглянули, — нисколько не сомневаясь, ответил Сивцов и, сдержанно улыбаясь, смотрел на Евгения Ильича.

— И что увидели?

— Все. Решительно все. Как ты поступишь сегодня, завтра, послезавтра…

Евгений Ильич сердито дважды прошел от стола до дивана и, глядя поверх головы Сивцова, колотя себя в грудь, сначала кулаком, потом ладонью, повышая голос, сказал:

— Кто и по какому праву может заглядывать ко мне сюда и сюда. Я этого не хочу. Не же-ла-ю!

— А повод даешь.

— Какой?

— Своим поведением.

— Тогда что же получается, за мной следят, что ли?

— Ну, зачем, — улыбнулся Сивцов. — Обычное человеческое участие. А как же иначе?

— Значит, меня ждут?

— Ждут.

— Все?

— Все.

— Я бы вернулся. А теперь вот ты вмешался, и я не хочу.

— Евгений Ильич, приказа о твоем увольнении пока нет.

— Мне-то что.

— Как что? Можно вернуться.

— Все считают мой уход несерьезным?

— Конечно.

— Что же получается, серьезный человек несерьезно уволился? Это как объяснить?

— Не подумал.

— А если что-нибудь другое?

— Хоть бы и другое. Будешь же ты где-нибудь работать, так почему бы не там, где привыкли, где тебя знают.

— Я ведь еще из дому ушел. Что же мне теперь — вернуться?

— Когда ушел?

— Сегодня.

— Вернись, как будто ничего не было.

— Я что ж, ни с того ни сего из дому ушел, работу бросил? Затмение нашло, что ли?

— Бывает и затмение.

— Очень интересно. А может, на меня просветление нашло?

— Что же это за просветление, если тебе от него вред. Да и не только тебе — всем.

Евгений Ильич долго молчал, покачиваясь над столом, смотрел на Сивцова.

— Евгений Ильич, лицо у тебя побледнело.

— Знаю…

— Да нет, вот сейчас изменилось. Ты не болен?

— Нет.

— А сердце?

— Работает, как часы.

Евгений Ильич, не глядя, почувствовал, как у него подрагивают пальцы, и, чтобы этого не увидел Сивцов, положил руки на колени, холодно, как о чем-то постороннем, подумал: «У меня руки никогда не дрожали…»

— Евгений Ильич, спать. Третий час.

— Спи, если хочешь. Я и днем высплюсь, я теперь человек свободный.

— Ложись-ка, Евгений Ильич. А завтра возвращайся домой.

— Ты считаешь, мне нужно вернуться?

— Конечно.

— Так будет лучше?

— Ну, а тебе-то самому что кажется?

— Мне как будто бы все равно…

— Да что у тебя случилось дома? Поругались?

— Вроде бы нет. Так, пустяки.

— Ну и возвращайся! Спать будешь?

— Я посижу. Сивцов, в чем тут дело? Ты мне добра хочешь, а я тебя все-таки не люблю. Ведь ты мне на самое сердце наступаешь…

— Евгений Ильич, ну что ты… как ребенок, ей-богу. Мы станем друзьями, вот увидишь!

— Никогда, — тихо проговорил Евгений Ильич и дальше говорил громко, бледнея все больше: — Это ты убил мою мечту. Не в полном смысле ты, но такие, как ты.

— Евгений Ильич, не хочу я с тобой скандалить, да и время позднее. Утром ты захочешь, чтобы этого разговора не было, сам будешь утверждать, что нам приснилось обоим. Да ты это лучше меня знаешь. Я вижу, хорошая жизнь тебе надоела.

— Значит, я хотел бежать от хорошей жизни?

— Вполне возможно.

— Во всей этой истории я выгляжу очень смешным?

— Нет, не очень. И я мог попасть в похожую историю.

— Интересно, как бы ты себя повел…

— Может быть, так же.

— Как я, что ли?