Дониэль Клейтон - Хрупкие создания

– Он считает меня красивой.

– Как же иначе, Джун! – Джиджи искренне улыбается. – Ты же красивая!

Улыбаюсь в ответ и впервые за долгое время думаю, что это действительно так. Лежу на кровати уставшая, но счастливая. Джиджи готовится ко сну. А потом я понимаю, что натворила.

– Джиджи, – шепчу. – Джиджи, не говори никому. Никто не должен знать.

Она выглядит удивленной, но кивает, а потом исчезает в душе, закрыв за собой дверь ванной.

– Кто расскажет мне историю Жизели? – спросил мистер К. в начале репетиции.

– Она приехала из Калифорнии. – Уилл мне подмигивает.

Несколько девочек из пятой и шестой группы хихикают – думают, что они в его вкусе, – но остальные даже не улыбаются. У мистера К. нет чувства юмора.

– Кто расскажет мне о балете «Жизель»? – повторяет мистер К. – Не думал, что нужно уточнять. Не ожидал, что кто-то захочет сыграть дурачка.

Поднимается лес рук. Мистер К. кивает Элеанор:

– Да, мисс Александер, расскажите нам о Жизели.

Элеанор прикусывает край ногтя, прежде чем начать.

– «Жизель» рассказывает о юной крестьянке, которая влюбилась в человека выше себя по положению.

– Это все?

Элеанор краснеет и открывает рот, чтобы продолжить, но вместо нее вклинивается Бетт:

– Так как ей нельзя любить его, она умирает от разбитого сердца.

Говорит так, словно просто перечисляет факты, а потом смотрит на меня своими огромными глазами.

Мистер К. потирает бородку.

– Мартовские иды… Вы не думаете. – Он принимается ходить туда-сюда. – Этот балет рассказывает о гораздо, гораздо большем. Вы упрощаете историю и забываете о самом главном. О сердце балета. О природе, судьбе, любви и желаниях. И о богах. Жизель любит того, кого не должна. И он отвечает ей взаимностью.

Алек крепче сжимает меня в объятиях. Слышу, как бьется его сердце, чувствую его пальцы на своем бедре. Мы перешагнули через нашу ссору на Валентинов день.

Он пришел ко мне в комнату на следующее утро, и мы вместе отправились в Центральный парк, в то место, где почти никто не бывает. Оно напоминало пейзаж из рекламного плаката: нетронутый снег, деревья укрыты белым, полная тишина. И там я все ему рассказала. Не о сердце. А о Бетт. О том, как она рассказала мне про отель и что я никогда не смогу с ней сравниться. Что я девственница и Алек мне очень нравится – признаться себе, кажется, я его даже люблю, – но я не готова. Пока нет. И Алек взял меня за руку и сказал, что я ему тоже очень сильно нравлюсь. Даже слишком сильно. Сказал, что подождет, что готов подождать и что только я решаю, как быстро будут развиваться наши отношения. Что я ему ничего не должна. И мне стало гораздо лучше. В самом деле. На целую минуту. Но те фотографии…

Наблюдаю за Бетт, которая вздыхает и закатывает глаза, пока мистер К. продолжает свою лекцию. После тех фото смотреть на нее не хочется вовсе. Я никому о них не рассказала, даже Алеку. Я хочу ему доверять, но пусть он сам мне все расскажет – о том, что у них было с Бетт. Они ведь знают друг друга целую вечность, оба выросли в похожей среде и чувствуют себя желанными в этом мире. И мы с ним… Это кажется неправильным. Разве его чувства ко мне пересилят все это?

– Силы природы не ратовали за этот союз. Не давали своего разрешения. Вам это, должно быть, сложно понять. Это судьба, какой ее видели в Древнем мире. – Мистеру К. наверняка нравится слушать звук собственного голоса и ловить на себе восхищенные взгляды. – Сегодня, стоит вам чего-то захотеть, вы сразу же бросаетесь за этим в погоню. Но в те времена было иначе. И если вы идете против судьбы, даже в наши дни результаты могут быть плачевными.

Он бормочет что-то на русском в сторону учителей. Интересно, что именно.

Смотрю на Бетт, а она – на меня. Уголки ее розовых губ поднимаются, и на идеальном лице появляются тени ямочек.

Пытаюсь сосредоточиться на словах мистера К. Впервые я увидела «Жизель» вместе с мамой в Сан-Франциско. Я следила за парящей над сценой балериной затаив дыхание. Она блистала, словно сотканная из звездной пыли. Мне нравилось, что у меня и у героини одинаковые имена, – я не могла не почувствовать с ней родство. Хотя была уверена, что никогда не полюблю так же сильно и так безнадежно, как она.

Склоняюсь к Алеку и думаю, что наконец-то познала любовь, ту самую, что вдохновила этот балет.

– Слишком многое в жизни вам неподконтрольно. А в балете – и подавно. – Голос мистера К. эхом отдается в стенах зала. – Некоторые рождены, чтобы танцевать. У других есть недостатки и препятствия на пути. А некоторые рождены для второго места и обречены скрываться в тени, как бы усердно ни трудились. Вот о чем этот балет. О силах природы. О том, что записано в небесных сферах. О том, с чем вы рождены. Бабочки мои, я хочу видеть в вашем танце любовь и опасность. Хочу прочувствовать радость и печаль поворотов судьбы… Алек, Джиджи, в центр.