Дониэль Клейтон - Хрупкие создания

– Вкуснятина.

Закидываю в себя картошку, потом еще и еще. Смотрю на Джейхи. У него блестят глаза. Опускаю взгляд на тарелку. Кажется, я краснею – по шее разливается тепло. Потом поднимаю взгляд.

– А как же ты? Сей Джин же уедет в Гарвард. Или в Принстон.

Джейхи умный, но вряд ли потянет на колледж Лиги плюща. Он пожимает плечами.

– Будем видеться. Родители хотят отправить меня в Квинсборо, а потом буду помогать им с ресторанами. Может, женюсь на ней. У нее ведь такой влиятельный отец.

– А ты этого хочешь?

Смотрю ему прямо в глаза. Они такие темные и сонные. Он пожимает плечами:

– Я все еще хочу рисовать.

Джейхи постоянно что-нибудь рисовал с тех пор, как мы были маленькими. Рисовал героев из старых аниме, которые мы смотрели в доме его бабушки, и рисовал меня. Не знала, что он до сих пор рисует. Это хорошо.

– Я бы хотела посмотреть на твои рисунки. Если захочешь, конечно.

Беру еще картошки. Желудок протестующе урчит, но я впиваюсь в нее зубами. Сегодня я самая обычная.

Когда мы возвращаемся в общежитие, уже почти стемнело. Мы идем по остаткам февральского снега прямиком в март, и я рада, что Джиджи так одержима Алеком. Она днями торчит в его комнате и не вернется в нашу до позднего вечера. А то и позже.

Джейхи садится на мою кровать, словно так и надо, словно он делал это уже сотню раз, словно между нами ничего не изменилось. Почему он так мило себя ведет? Почему общается со мной, притворяется, что все по-старому, что он меня не игнорировал все эти годы? Но я не спрашиваю его об этом. Пытаюсь вообще об этом не думать. Было весело провожать его наверх так, чтобы не заметила Сей Джин или другие корейские девочки.

Сажусь рядом, и он достает свои скетчбуки, показывает свои рисунки. Они классные, такие знакомые – взрослые версии его прежних мазков с примесью все той же небрежности. Я переворачиваю последнюю страницу, и Джейхи хочет забрать книгу.

– Погоди. – Я раскрываю ее снова. – Я не досмотрела.

В самом конце – куча скетчей танцовщицы, изящной и высокой, с острыми углами и мягкими изгибами. Они прекрасны.

Я не сразу понимаю, что это не Сей Джин.

– Это же я, – выдыхаю.

Джейхи смотрит на меня. Очень долго. Словно пытается нагнать все упущенные моменты. Мое сердце пускается в пляс, а желудок ходит ходуном, но теперь совсем не от тошноты.

– Наскетчил, когда смотрел на тебя тогда. Не знаю почему.

Его пальцы касаются моей руки, я чувствую их жар даже сквозь свитер. Джейхи дотрагивается до моих щек, проводит по щеке, словно изучает меня. Запоминает.

– Ты такая красивая, – выдыхает он, а потом наклоняется и целует меня.

Сердце ухает в груди, в голове проносятся мысли о чили, луковом хлебе, и как все это происходит на самом деле, и что мне стоит оттолкнуть его или пойти выблевать ужин, и еще миллион вещей. Но Джейхи придвигается еще ближе и шепчет на ухо:

– Тсс. Все хорошо.

Словно он услышал все мои мысли.

Джиджи возвращается, когда уже совсем темно. Джейхи ушел несколько часов назад, и с тех пор я лежала в постели – после того, как освободила желудок и вымылась, – но все еще чувствую прикосновения его губ. Словно он оставил на мне след. Словно я в самом деле превратилась в другую Джун.

В душе я смотрела на себя, голую, в зеркале очень долго. На выступающие ребра, на позвонки. И подумала, что если нравлюсь ему, то сумею понравиться и самой себе. Жду не дождусь, когда увижу его снова, когда снова смогу поцеловать. И мне все равно, что там подумает Сей Джин. Почти.

А потом я очищала желудок. Я должна была. Я взвесилась на маленьких весах, которые храню в шкафу, – пятьдесят один килограмм. Мои первым желанием было тут же пойти и вытанцевать лишнее. Но я слишком устала.

Я надела свою старую фланелевую пижаму и забралась в постель. Прошло три часа, и все накрыла тьма, и тени в ней вышли на охоту – совсем как древние чудовища, о которых рассказывала бабушка Джейхи. И они набросились на мой рассудок. Я должна кому-то рассказать. Кроме Джиджи, некому.

Она входит неожиданно, почти пугает меня. Я быстро сажусь на кровати.

– Ой, а я думала, я тут одна. – Джиджи смеется. – Прости, ты спала?

– Я сегодня целовалась.

Она улыбается:

– Здорово как! С кем-то знакомым?

Джиджи снимает ботинки, бросает лыжную шапку в угол и качает головой, расправляя кудри.

– Мне? Конечно. Тебе? Не могу сказать. Но я должна была с кем-то поделиться.

Джиджи вся светится. Светом первой любви. Может, и я тоже свечусь?