Евгений Алёхин - Рутина

– Я хочу ссать, – сказал проснувшийся Орлович.

– Так пиздуй! – ответил я.

– Чего так грубо.

Я похлопал его по ноге:

– Пописай, малыш, вон в тех кустах! Будь осторожен, на себя не напруди.

Через какое-то время мы пошли его искать. Сумка Орловича, мобильник и обувь остались на берегу, а сам он исчез.

Мы с Испанской Дрочилкой ходили между деревьями, снизу чуть слышно гудела Москва-река, а сверху по дороге ездили автомобили. Лето густело и прилипало к телу. Кусали комары. На пустой тропинке Испанская Дрочилка развернулась, поцеловала меня. Загадочно заулыбалась и спросила:

– Хочешь?

– А ты что хочешь?

Она встала на колени и потянулась к моей ширинке. Я ничего не мог поделать, стоял как парализованный. Как бы мне ни хотелось, чтобы это была моя девушка, отсасывала мне не она. Потом Испанская Дрочилка оперлась о дерево, выгнула спину, и я принялся трахать ее сзади. Она дрожала, похрюкивала, дерево шаталось, и сильно пахло похотью. Испанская Дрочилка схватила мою руку и треснула себя по заднице:

– Нравится быть во мне?

– Да, очень, – неуверенно ответил я.

Она грязно-розово задышала:

– Сильнее. До дна. Так.

Я немного растерялся, но решил подыграть ей и сказал:

– Давай. Веганам тоже иногда хочется мяса! – почему-то эта глупость распалила меня самого.

– Души, – приказала, вжавшись задницей мне в бедра. – Души меня, не слышишь, что ли?

Ее тело вибрировало волнами. Я застонал, хотя пытался сдержаться и не позволять себе подобных звуков. Разбух в ней, сейчас рванет. Испанская Дрочилка почувствовала момент. Ловко и быстро вернулась на колени, ртом ухватилась за член, сомкнула на нем свои опухшие от страсти губы. Навстречу мне по тропинке бежал человек в спортивном костюме. Под ногами у меня лежали сумка и обувь Орловича. Еле сдержал крик кайфа. Джинсы мои были спущены до лодыжек. Мы смотрели с бегуном друг на друга, как обитатели разных вселенных. Он резко остановился, как будто от моего оргазма, постоял две секунды, развернулся и побежал в обратную сторону примерно в том же ритме. Испанская Дрочилка сдавила мои яйца, как бы выжимая их, втягивая всю мою жизненную силу. Еще целую минуту держала меня во рту, пока совсем не обмяк. Тогда Испанская Дрочилка встала, бегло поправилась и сказала:

– Ты должен мне как минимум один оргазм.

Она вызвала себе такси, а я побрезговал в таком виде возвращаться домой. Я разделся до трусов и зашел окунуться в Москву-реку. Вода как будто слегка пахла нефтью и старой помойкой, но это все же было лучше, чем тот запах, который я собирался смыть с себя.

Орлович нашелся спустя два дня.

Объявился режиссер Рома и сказал, что нужно переозвучить одну сцену со мной. На этот раз пришлось ехать на какую-то модную студию звукозаписи, она находилась недалеко от «Речного вокзала», не самое удобное и близкое место, но внутри все выглядело очень дорого. Я увидел живого чиновника и бизнесмена, владельца бургерной «Блэкстар» и исполнителя рэпа по имени Тимати в коридоре, а также группировку из его ближних подданных. Рома ждал меня на диванчике в комнате отдыха, где был чай, печенье и даже небольшой бар.

– Ты че так рано? – сказал Рома. – Хочешь выпить?

– Как ты догадался. Очень хочу. Я видел Тимати.

Рома махнул рукой и показал язык. У меня всегда с собой был ноутбук в те дни, так как я только закончил монтировать «Русский лес» и старался получить как можно больше критики. Буквально пару дней назад мы снимали надтитровую – последнюю – сцену, в которой Секси неловко кувыркается с плотной малышкой восемнадцати лет на диване у меня дома.

– Давай скорее посмотрим мое кино, – сказал я.

Рома налил нам, и мы сели на диванчик, как парочка. Уставились в мой макинтош. Боковым зрением я внимательно следил за каждой реакцией Ромы. Старался не пропускать моментов, где он потеряет интерес. Звук пока был черновой, но в принципе все было понятно. Где-то на седьмой минуте он неуверенно засмеялся:

– Поздравляю, – сказал Рома. – Единственная хорошая сцена.

Я наблюдал за своей игрой, за игрой Секси. Секси, конечно, странно смотрелся. Когда он пытался сказать что-то эмоциональное, его лицо кривила легкая ухмылка. Он был слишком мягок, но в то же время и красив. Почему-то он так хорошо попал в меня (в персонаж Е. Алехин) в тизере, но здесь, в серии, все было мимо. Я не нашел слов для него, не смог объяснить ему задачу, провалился как режиссер.

– Черт, – сказал Рома. – Я когда-нибудь тебя сниму в роли гея с этой бородкой.