Наталья Нестерова - Гости съезжались на дачу

Теперь вдруг прорвалось. Звук, увы, был не чистым и звонким, а хриплым, надсадным, от которого становилось тревожно и хотелось что-то немедленно делать. Если переводить на слова, то ее детский визг был: «Прекратите! Замрите! Одумайтесь!» Теперешний: «Беда! Опасность! К бою!»

Тетя Оля бросилась на копошившегося на газоне мужа и припечатала его, как паучиха тощего муравьишку. Главный бандит выхватил пистолет. Дуня не разбиралась в оружии, этот был маленький и тупорылый. Дуня от ужаса подавилась своим визгом. Если некоторые думают, что прежде женщин не брали на войну из соображений слабостей пола, то эти некоторые ошибаются. Женщины своими воплями деморализуют первым делом собственную армию. Мужчины как по команде повернулись в сторону Дуни.

– Извините! – смутилась она. – Продолжайте.

Зачем она сказала «продолжайте»? Идиотка.

Ругались все, точно вдруг перешли на иностранный язык. Лучше всех, прямо-таки виртуозно, нецензурной лексикой владел профессор, доктор философских наук Максим Эдуардович, он же Харя. К его чести, бросил в сторону Дуни: «Заткните уши!»

Ангел увидел пистолет. Вроде травматика, но ее переделывают.

– Держите тылы и фланги! – крикнул он и стал делать обманные движения вокруг противника.

Около «пристава» кружил из стороны в сторону плавно и профессионально здоровый дядька. Ясно, что серьезный противник. «Пристав» выстрелил, не целясь.

Если бы Ангел не совершал в этот момент обманных движений, пристав-бандит мог бы попасть Ангелу в глаз. Пистолет травматический, но с близкого расстояния хватило бы, чтобы почить навеки. Пуля ударила в ключицу, и Ангелу показалось, что в плече как в миксере перемолотило кости.

Боли не было, только озверение – отомстить, навалять всем, кто портил его жизнь, жизнь родных и близких, незнакомых честных и хороших людей. Врезать, начиная со сладкоголосых политиков и вороватого начальства, продажных гаишников, заканчивая теми уродами, что грабят пенсионеров, названивая им якобы из банка или втюхивая чудодейственные лекарства.

Алла Дмитриевна думала и соображала быстро, что-то подстегнуло ее мозг, и он стал работать на предельной скорости, как было лишь несколько раз в жизни. Скорость и логика не дружат, тут либо веришь своей интуиции и поддаешься порыву, либо голову в песок, а задницу в кусты. Когда задница пригласительно торчит из кустов, тебя легко и неприлично обидеть. Алла Дмитриевна видела, что Кирилл Сергеевич обезумел в жажде победы или крови. Разъяренным медведем рычит, идет на «пристава», подняв здоровую руку. У того еще есть патроны. Выстрелит, попадет в глаз или в сердце. Расстояние маленькое. Убийство на ее территории. Ради чего? Во имя чего погибнет хороший человек?

Она наклонилась и схватила тазик, в котором сжигала письма. Видимого огня уже не было. Ветерок нежно колыхал пепел. Алла Дмитриевна размахнулась и тем движением, которым выплескивают помои, припечатала тазик к башке пристава. Он задохнулся и через секунду стал похож на липового негра, с которого хлопьями сползает грим. Кирилл Сергеевич воспользовался и отвесил приставу мощный удар в челюсть, а следом в живот. Пристав с воем покатился по земле. Левая рука у Ангела была слабее правой. Бил бы правой, докторам пришлось бы по кусочкам собирать этому уроду челюсть. У Ангела с пальца слетела повязка и потекла кровь.

Харя и Галя не оглядывались. Слышали выстрел, но не оглядывались. Если бы Ангелу была нужна помощь, он бы позвал. Когда Ангелу была нужна помощь? У Хари и Гали были свои противники – мальчишки, сопляки лет по двадцать пять, от силы – тридцать. Но испуганные и с ножами.

Галя примирительно развел руки и мелкими шажками приближался к своему противнику:

– Ну, порежь меня! Оно тебе надо? В тюряге лет десять сидеть. Ты за кого тут судьбу ломаешь?

На лице парня отражалась борьба мотивов, он хмурился, смотрел за спину Гали, где что-то происходило. Похоже, не в пользу их предводителя. Все испортил Харя. Как и Ангел, он заводился с пол-оборота, да и пребывал сейчас во второй стадии опьянения. В их компании Гале отводилась роль трезвого, разумного и здравомыслящего. Должен был ведь кто-то иметь холодную голову.

Харя тоже медленно приближался к противнику. И при этом говорил про его маму – падшую женщину, как и бабушку, прабабушку и всех женщин его рода. Про обстоятельства его рождения и позорную роль никчемного отца, который только и способен, что заниматься сексом с козами и овцами. Униженный и оскорбленный мальчишка бросился на Харю, который успел повернуться и выставить руку, защищаясь. Нож чиркнул Харю от плеча до запястья. Не обращая внимания на ранение, Харя попытался ударить коленом в пах, но парень отскочил.