Наталья Нестерова - Гости съезжались на дачу

Алла Дмитриевна задумалась, прокручивая в уме варианты. Скользкий тип расценил ее молчание как первый признак покорности.

– Еще кто в доме есть? – спросил он.

«Боится, что здесь есть мужики, – поняла Алла Дмитриевна. – Тогда он вел бы себя по-другому. Она тоже вела бы себя по-другому, не будь тут внука».

– Мотик, дяди сейчас уедут, – погладила она по голове внука, подбежавшего к ней, почувствовавшего неладное. – Они не хотят, чтобы за плохое поведение их очень и очень серьезно, – подчеркнула голосом, – наказали.

Алла Дмитриевна не блефовала и не боялась. Блефовать она не умела, и свое отбоялась в девяностые. Можно подвергнуться нападению собак и на всю жизнь бояться их укусов. А можно залечить раны и сказать себе: «Ни одна сука больше меня не тронет. Я научусь их отгонять». Алла Дмитриевна была из тех, кто умел противостоять дикой наглой силе. Она не прощала обид и, что еще важнее, всегда помнила добро.

Скользкий тип выплюнул жвачку, превратив ее в комочек вроде вишневой косточки, послал со слюной далеко. Вызвал интерес у Мотика. Присел, развернул пластинку с новой жвачкой, протянул мальчику.

– Угощайся, пацан!

Мотик дернулся, но был остановлен бабушкиной рукой:

– Он не хочет! И хватит на моем участке плеваться и сорить! Не в своей клоаке!

– Дамочка, выбирайте выражения! – Скользкий тип отправил в рот новую жвачку.

– Мамкиной титьки в детстве не досталось? – зло усмехнулась Алла Дмитриевна. – Сосательный рефлекс остался. Или изо рта воняет, люди шарахаются?

Наверное, она напрасно его злила. Нужна была другая линия поведения. Эх, если бы не внук! Она бы подралась, не убьют же ее, в конце концов. Но малыша пугать нельзя.

Однажды пришла домой с фингалом под глазом. Пьяный парень тащил брыкающую девчонку в подъезд. В сумке у Аллы Дмитриевны были тушки замороженной рыбы. Этой рыбой Алла Дмитриевна и принялась дубасить парня. Он оторопел и врезал ей даже не специально, а рефлекторно и бросился бежать.

Выслушав ее, муж Павел возмущенно спросил:

– А если бы их было трое, пятеро?

– Тогда синяков у меня было бы больше.

– И в кого ты такая?

Теперь, как выяснилось, на этот вопрос ответа не найти.

А тогда она подмигнула не заплывшим глазом:

– Была бы другая, ты бы на мне не женился.

Получивший диагноз Скользкий тип заходил желваками. Тут еще и «новые владельцы», поняв, что мужского сопротивления не получат, осмелели. Один из них принялся доставать из коробки поздравительные открытки и рассматривать.

– Положи на место! – гаркнула Алла Дмитриевна. – Не прикасаться!

Алла Дмитриевна почувствовала, что внук мелко задрожал. Сердце у него сейчас, наверное, бьется, как у птички. Испугался. Он никогда не видел бабушку злой, кричащей. Бабушка всегда добрая, веселая и очень его любит.

Она присела, обняла Мотика:

– Все хорошо, не бойся! Это как в мультике, там ведь тоже есть плохие и хорошие. Дяди плохие, но мы-то хорошие. Кто всегда побеждает? Ты у меня герой?

– Пацанчик! Герой! Не бзди, вы сейчас с мамой поедете домой, она тебе конфетку купит. Сосательную, – кривлялся Скользкий тип.

– Это не мама, – проговорил Матвей. – Это бабушка.

– Хорошо сохранилась. Несите из машины свои вещи, – приказал он «новым владельцам».

Алла Дмитриевна не заметила приближения Александра Петровича. Он, любопытствуя по-соседски, шел справиться, кто пожаловал. Увидел гастарбайтеров, выгружавших из багажника большие клетчатые сумки, точно как те, в которые Ангел с друзьями собирали яблоки у Дуни.

– Дмитриевна! Ты никак строителей наняла?

– Нет, Александр Петрович, это ко мне рэкетиры пожаловали. Якобы им дача принадлежит. Бред, конечно. Они войдут в дом только через мой труп.

– Что такое труп, бабушка?

Алла Дмитриевна не успела ответить. Как вдруг Александр Петрович взял под козырек:

– Задача понятна! – повернулся и поспешил на выход.

По пути он заглянул на участок Дуни и призвал помощь. Дома из гардероба с одеждой, которую они лет тридцать уже не носили, достал ружье. Со дна сундука со стратегическими запасами круп и макарон вытащил коробку с патронами.

Его жена, Ольга Егоровна, комментировала эту суету отрывистыми характеристиками: «Совсем сдурел! Пень плешивый, чего ты надумал? Уймись, холера!», но и любопытство выплёскивалось: «Да чего стряслось? Да против кого ты с ружжом-то?»

В молодости муж был бешен, спор на расправу и, как все горячие парни, охоч до девок. Намучилась с ним. Однако, наступив на горло женской гордости, приобрела женскую мудрость и сумела направить энергию мужа на хорошее дело, сельскохозяйственное. Внучке рассказывала с примерами и подробностями. Дочке не с руки было, та сама папочкиным выкрутасам в детстве была свидетельницей. Алёна, внучка золотая, сказала, что ей удалось суб-ли-ми-ровать дедушкин потенциал. Мудреное слово не сразу запомнилось, значило «перенаправить». Слово очень нравилось, прям как награда, орден, пусть на грудь и не повесишь.