Александр Оберемок - Сухая ветка

И если я сам за прошедшие после пятнадцатилетнего возраста ещё пятнадцать лет практически не изменился, как я смогу что-либо поменять в своей жизни?

Я читал, что мы, потеряв близких, оплакиваем в них себя. Когда умирает кто-нибудь из знакомых, мы переживаем не столько оттого, что этого человека больше нет, а оттого, что его нет с нами. Мы говорим: «На кого ты нас оставил! Как же мы без тебя?» То есть живых волнует не то, что человек умер, а то, как они будут обходиться без него теперь. Все мы — законченные эгоисты.

Родственники или просто близкие люди — это зеркала, в которых отражаются наши дела и поступки. Мы не можем объективно себя оценивать, нам проще увидеть себя со стороны разве что только с чужих слов. Поэтому сами себя мы воспринимаем именно как это отражение. Человек может отразить собой только то в нас, что есть в нём самом. Поэтому мы и способны общаться с этим человеком. И наоборот, если человек нас не отражает, то мы с ним и общаться-то, по сути, не можем. Мы просто не найдём общий язык.

А когда исчезают зеркала, мы плачем, ведь нам больше негде отражаться.

Никто не способен отражать меня в себе. И во всём мире не осталось ни одного зеркала, в котором я смог бы отражаться.

И поэтому теперь ничего существенного не происходит. Моя работа… впрочем, это никому не интересно, даже мне. Иногда кажется, что мир застыл, как сломанная заводная игрушка. Время остановилось или течёт очень медленно. Оно взяло паузу, ему, видимо, тоже необходим отдых. Как и мне. Как и всем нам.

Соседи засобирались домой. Алексей проводил их, присел в тень и задремал.

— Что же ты, Алёша… — послышался такой знакомый голос.

— Дед? — спросил во сне Алексей и тут же увидел родное лицо.

— Пятый день самогонку глушишь, а ко мне так и не сподобился… Нехорошо, Алёша, нехорошо, — сказал дед и покачал головой.

Мохову стало так стыдно, что от этого чувства он даже проснулся. На импровизированном столике из перевёрнутого корыта среди немытой посуды лежала Гришкина «Прима». Алексей закурил и произнёс вслух:

— Завтра же, дедушка, завтра приду, обязательно… На трезвую голову…

Оглянувшись, он увидел, что посреди двора с хозяйским видом стоит бравый петух.

— Привет, — сказал Алексей.

Петух посмотрел на Мохова, захлопал крыльями и закричал.

Тут же сквозь приоткрытую дверь одна за другой зашли во двор три курицы.

— Это ещё что за новости?

Не замедлил явиться и Гришка.

— А я гляжу, Алёша, убежали-то твои.

— Мои?

— Да как Павлó помер, моя-то забрала курей и энтого, горластого. А я щас дверку не закрыл, а они сюда. Домой, значит. Всякой твари домой хочется. Ну так я загоню обратно, ага?

— Загоняй, дядь Гриш…

Примерно через полгода после росписи отношения с Ларой стали портиться. Нет, молодые не скандалили, просто области их жизненных интересов, практически, нигде не пересекались. Возможно им стало скучно друг с другом. И если Алексей относился к жене с должным уважением, то она даже перестала делать вид, что муж ей хотя бы немного интересен. Его злило то, что она его игнорирует. Она же всегда была спокойна и никогда не стремилась выяснять отношения — это было ниже её достоинства.

Если же он пытался поговорить, обсудить создавшуюся ситуацию, она просто смотрела на него с непонимающим видом — проблемы? Какие проблемы? Всё в порядке, Алексей, ты загоняешься… Получался замкнутый круг, Мохову казалось, что он находится в осаде, в каком-то котле.

И в этом котле приходилось вариться…

Алексей проснулся рано, погонял по пустой с похмелья голове всякие мысли, потом вспомнил о том, что накануне во сне видел деда. «Пойду на кладбище», — подумал он и побрёл умываться.

Звякнула щеколда, зашёл Гришка. Поздоровался.

— А где… это самое…

— Вон стоит.

— Так под уху надоть… Сам бог велел…

— Нет, дядь Гриш, я не буду. Хватит уже.

— Не ссы в компот, там повар ноги моет!

— Да я на кладбище собрался…

— Правильно, молодец! Так ить и помянем же, ага…

Мохов сделал неопределённый жест. Гришка кивнул, налил две рюмки.

— Надо же закусить хотя бы…

Разогрели уху, выпили.

— С собой возьмём чекушечку, — сказал Гришка, нашёл под столом пустую бутылку, быстренько налил до горлышка.

— Закусить надо взять, — пробормотал Алексей, поставил в пакет бутылку и пару рюмок.

— Я щас, — сказал Гришка и побежал домой.

Через пару минут появился со свёртком, довольный.