Александр Оберемок - Сухая ветка

А потом Эдик напился и стал ревновать Алёну ко всему, что движется. Алёна тоже за словом в карман не лезла. Разгорелся скандал, и Света увела Алексея в свою комнату. Там они ещё выпили и легли в постель.

Разгорячённый Эдик разбил Алёне нос и ретировался после того, как хозяйка, вся в крови и слезах, пригрозила вызвать милицию. Несостоявшийся жених так испугался, что не вернулся в свою общагу, а поехал на другой конец города к товарищам по диаспоре в надежде пожить там некоторое время — мало ли что.

Света, далеко не красавица, решила не выпускать из рук привалившее счастье. Она взяла в поликлинике больничный и занималась только Алексеем: кувыркалась с ним в кровати, готовила ему разнообразные блюда, бегала за водкой и сигаретами.

А Алексей не мог забыть Анжелу. Во время секса со Светланой он закрывал глаза и представлял тело своей рыжей бывшей. Но открывать глаза всё же приходилось, и поэтому он пил, причём много и методично. Свету же это устраивало — лишь бы не уходил.

Так продолжалось две недели, а потом Алексей вспомнил, что на дворе — декабрь, что приближается сессия, а он к ней совершенно не готов. Он посмотрел на некрасивое лицо Светы так, словно впервые увидел.

«Что я здесь делаю? — подумал он, глядя на совершенно чужую женщину. — Пора сваливать отсюда».

И он ушёл.

А потом случилось то, что случилось.

Сначала Алексея удивило, что вахтёрша общежития баба Валя странно на него посмотрела, когда он заходил к себе.

— Добрый день, баб Валь, — сказал он и улыбнулся. — Что-то не так?

— А тебя отец искал, — ответила она, всё ещё глядя на него так, будто перед нею неожиданно появилось привидение.

— А зачем, вы не в курсе?

— Нет, — сказала вахтёрша и, словно чего-то смущаясь, отвернулась.

— Я позвоню?

— Да, милок, конечно, конечно…

Баба Валя подвинула телефон ближе.

Отец снял трубку после третьего звонка.

— Алексей? Ты где?

— В общаге, па. Что-то случилось?

— Приезжай… Сейчас…

Алексей положил трубку и увидел, что баба Валя плачет.

…Отец пил водку на кухне. За всю жизнь такого никогда не было. Отец вообще не пил, тем более в одиночестве.

— Бать?

Отец поднялся, подошёл вплотную к сыну и влепил ему пощёчину.

— За что, па?

Тот не ответил, вернулся к столу, достал ещё одну рюмку, налил в обе, сел за стол.

— Выпей.

— Что-то случилось?

— Пей.

— А мама где?

— Пей, сказал!

И только сейчас страшное, то, о чём нельзя и подумать, начало понемногу проникать в его мысли.

— Что-то с мамой?

Отец сжал челюсти, потом вдруг уронил голову на руки и громко зарыдал.

— Мама… Тани больше нет… Нет…

Что было дальше, Алексей помнил плохо. Позже ему рассказали, что три дня он сидел в углу и шептал: «Мамы больше нет»…

…В тот самый день, когда от Алексея ушла рыжая, на перекрёстке у самого дома Татьяну Мохову сбил пьяный водитель. Она умерла в скорой, по дороге в больницу.

Отец звонил в общежитие, но там никто не знал, куда пропал Алексей. Занятый подготовкой к похоронам, отец всё же выбрал время, чтобы приехать в общагу. Ему сказали, что вместе с Алексеем пропал и его сосед по комнате, Эдик. Виктор Мохов стал расспрашивать всех, кто знал этого Эдика, в надежде выпытать хотя бы какой-нибудь адрес, но Эдик залёг ещё глубже, предупреждённый о том, что его ищет какой-то разъярённый мужик.

В последний путь мать провожали без сына. Пришли коллеги, соседи. Дед с бабкой не приехали — узнав о гибели невестки, баба Дуся слегла.

А на следующий день после похорон позвонил дед из райцентра…

Проснулся Гришка.

— Эх, Алёша… Давай по последней, что ли…

Алексей бережно разлил остатки самогона.

— Полдень, дядь Гриш. Надо собираться. Хочу на обеденном автобусе в посёлок смотаться, вон, краску надо купить, — сказал Алексей и указал на крест. — Автобус в райцентр в котором часу мимо нашего поворота проходит?

— Дык щас… В двенадцать антобус оттуда, час, ну там ещё немного, сразу назад… В полвторого, минут в двадцать там надо стоять, — ответил Гришка.

— Надо поспешить. Час быстрой ходьбы…

— Так я тебе велик дам! Там в кустах поставишь, ага. И антобус не прозеваешь, и обратно с ветерком домчишь!

На том и порешили. Алексей вернулся домой, взял сумку, сел на Гришкин велосипед и не спеша покатил по грунтовке.

Несмотря на жару и почти недельное злоупотребление, ехалось довольно легко. Но небольшой ветерок так и не вымел из головы Мохова тяжёлые мысли, и даже пейзаж не радовал глаз.