Йоханнес Зиммель - Мечтай о невозможном

Его жизнь и его сострадание!

Но что же теперь будет с Мирой и со мной? Что?»

Когда он вернулся из Городской больницы и вошел в холл «Империала», он понял, что его друг Лео Ланер сегодня не дежурит. Его приветствовали два незнакомых портье.

— Вас ожидает дама, господин Фабер, — сказал один из них, — от фрау Вагнер.

Он испуганно остановился:

— Фрау Вагнер?

— Да, господин Фабер. Дама в баре.

— Спасибо, — сказал он.

«Что бы это могло значить? — подумал он. — Что хочет от меня старая женщина, с которой я в 1945 году сидел в подвале Нойер Маркт? Что случилось?»

Маленький бар с изящной бело-золотой мебелью и темно-розовыми шелковыми обоями был пуст. За одним из столиков сидела женщина лет пятидесяти. Она была в белом летнем костюме и серьезно смотрела на Фабера карими глазами. Короткая стрижка, волосы тоже коричневого оттенка, овальное лицо.

— Фрау Вагнер?..

— Господин Фабер! — Она быстро поднялась и протянула ему руку. Ее рукопожатие было крепким. — Мы никогда не виделись. Моя мать…

— Анна Вагнер, — сказал Фабер.

«Ее мать, — подумал он. Значит, она вторая дочь — Рената».

— Моя мать была тогда мной беременна, уже на сносях, — сказала стройная женщина в белом летнем костюме. — Одна она выжила. Просто повезло. Другие, сидевшие в этом подвале — священник Рейнхольд Гонтард, старая фройляйн Тереза Рейман и молодая актриса Сюзанна Рименшмид, — были казнены. Простите, что я говорю об этом, но я здесь из-за этих убийств.

— Из-за этих убийств… Откуда вы знаете, что я живу в «Империале»?

— Об этом писали в «Вельтпрессе». В газете есть колонка: «В Вену прибыли». Я сегодня увидела там ваше имя и позвонила в отель. Мне сказали, что вы утром ушли. Тогда я пришла вечером, примерно час назад. Я подождала бы еще час и тогда оставила бы свой номер телефона. Мне нужно срочно с вами поговорить — не здесь, не в баре. Мы можем пройти в ваш номер?

— Конечно, фрау Рената.

— Не надо «фрау», пожалуйста, просто Рената!

— Но…

— Я настаиваю на этом. Я живу благодаря вам.

— Вздор!

— Никакого вздора! Если бы вас не было в этом подвале и вы не помешали бы химику Шрёдеру взорвать проход, при взрыве погибли бы все. И моя мать. Она мне все время рассказывала о вас. А я снова и снова перечитывала ваш первый роман, в котором вы описываете события той ночи.

«Значит, Рената, только Рената!»

— Раньше я чаще навещал вашу мать, дорогая Рената, — сказал Фабер. — Как она себя чувствует?

— Она умерла, — сказала Рената, — шестнадцать лет назад от рака. А Ева — моя сестра — с тысяча девятьсот восьмидесятого года живет со своим мужем в Австралии.

— Ваша мама умерла. — Фабер стал запинаться. — Я очень сожалею, Рената.

— Смерть была милосердна, мама почти не чувствовала боли. Все произошло очень быстро. Со дня ее смерти я живу одна. Я работала несколько лет корреспонденткой в Вашингтоне от политического еженедельника «Вохенмагазин», в котором я и сейчас работаю. Но теперь я снова в Вене. Я знаю, как вы относитесь к этому городу и его жителям, господин Фабер. Но не все здесь подлецы, и здесь можно жить!

Он угрюмо посмотрел на нее.

— Я не упрекаю вас! — сказала Рената, когда они покинули бар и пошли через холл к лифтам. — Что привело вас в Вену на этот раз?

— Больной мальчик, — сказал он.

Потом они сидели в гостиной номера 215 с светло-голубыми шелковыми обоями, с раздвижной зеркальной дверью и старыми картинами, изображавшими прекрасных дам и почтенных господ из прошлых столетий.

— Я рада, что вы в Вене, — сказала Рената Вагнер. — Иначе нам пришлось бы вас долго разыскивать. В Люцерне, в вашей квартире, никто не отвечает. Мы слышали, что вы уже многие годы постоянно путешествуете.

— Это так.

— Наш журнал подвергается сильным нападкам. Мы должны быть особенно точны в производимых расследованиях, иначе нам угрожают санкции. Несмотря на всю нашу аккуратность, несколько раз это уже случалось. У нас лучшие репортеры. Мы имеем связи с достойными доверия служащими полиции и Министерства иностранных дел. Итак: две недели назад в Вене арестована группа правых экстремистов. При обысках в домах найдено много секретных материалов — прежде всего о руководителе этой группы. У вас есть оружие?

Фабер поколебался, но затем утвердительно кивнул.

— Здесь?

— Нет. Почему вы спрашиваете?

— Материалы с абсолютной надежностью свидетельствуют, что шефом этой и нескольких других неонацистских групп является тот судья, который в 1945 году приговорил к смерти и приказал расстрелять Сюзанну Рименшмид, Терезу Рейман и священника Гонтарда, — доктор Зигфрид Монк.