Таисия Пьянкова: Я – дочь врага народа

У печи скомканные остатки поэтических рукописей…

Остапа Ивановича Дзюбу в селе считали проходимцем. Говорили, что он пятое, а то шестое место и у нас, и в России поменял. И всё женится.

А у бабы Кати в Красноярске сестра. У сестры – дочка. У той дочки – муж Николай, который майором в милиции служит! Этот майор просит Лизу пока не уезжать. При следствии по уголовному делу лишний свидетель не помешает.

Сам он едет на Брянщину или Псковщину – узнать Остапову подноготную. Там он докапывается до того, что Дзюба Остап руку свою потерял не на войне, а до войны. Что в молодости он умудрился угнать у цыган пару лошадей и продать их на рынке мясом, за что и поплатился рукой…

А в годы войны пошёл полицаем и отличился беспредельщиной. В одной из деревень его старанием заживо сгорела целая семья. И ещё набралось всякого – по мелочи, если считать мелочью людскую жизнь…

Сведенья этот Николай собирает долго. Обратно возвращается только в феврале.

А потом уточнения, доводки, всякое остальное… Потом ожидание суда. Наконец решение: Власову Евдокию Алексеевну оправдать!

Судья понял: покойник был способным довести кого угодно до невменяемости…

Однако такая встряска даром Евдокии Алексеевне не проходит. У неё начинает подёргиваться голова и немного косит рот.

Баба Катя этого не замечает – неважно видит. А Володьке некогда – Володька веселится…

В мае месяце, не советуясь с Лизой, было решено справить годовщину Алёши, а заодно отметить правильное решение суда.

Из Красноярска – майор с женой, кривая тётка Нюра, сын её как раз дома оказался, пара близких соседей…

Человек десять набралось.

Лизе пришлось вместе со всеми оказаться за столом.

Пили, пели, вспоминая Остапа Ивановича, матерились, забыв, что теперь ему Бог судья…

Лиза в своё время, путешествуя по детдомам, ругаться тоже умела. Но после памятного разговора с начальником цеха её будто начисто отмыло от этих русских нечистот.

И теперь её всяким словом брани словно арапником хлещут. Владимир, молодец, не собачится. Но с каждой рюмкою у него всё шире разбегаются зрачки…

Лиза радуется тому, что на той половине дома заплакал разбуженный Алёша – не надо оправдывать свой уход.

Она садится там у стола. Качает на руках сына – пытается утешить. Тот продолжает хныкать.

А по первой половине дома – скачет казак через долину, через Маньчжурские края…

Алёша вроде не мешает ему скакать, но вместо казака в комнату на рысях влетает Владимир и с ходу бьёт Лизу по лицу. Сквозь зубы произносит:

– Ш-што?! Кровь голубая не выносит?.. Нарошно сына разбудила?! Штобы уйти?

Он повторно хлещет Лизу по щеке. Явно ждёт, что она закричит. Она же боится напугать Алёшу, потому смеётся!

Глаза у Владимира белеют окончательно, и тогда, с маху, он бьёт кулаком по голове сына…

Алёша закатывается…

Кто-то вбегает, силой отнимают его у Лизы, уносят. Вместе со всеми исчезает и Владимир. А у Лизы в руке вдруг появляется длинная, острая половинка ножниц…

Неведомая сила кидает её на сыновний крик. Кухонный стол огорожен полусогнутыми людьми. Спина Владимира перед Лизою… А половинка ножниц уже торчит у него из поясницы…

Никто сразу не понимает: что ещё-то случилось? И сама Лиза не осознаёт, почему на неё смотрят столько неподвижных глаз.

Баба Катя вдруг вопит треснутым голосом:

– Уби-и-ила!

Глаза оживают…

Кто-то кого-то куда-то тащит, волочит, советует…

Лиза в этой суете никак не может отыскать сына. Она обезумела…

Она до темноты мечется по селу…

Наконец Нинка через ограду сообщает:

– В стайке посмотри. Я видела, как Дуська туда кашу несла…

Годовалый Алёша сидит в яслях на стёганой подстилке. Тепло одет. Лицо припухшее…

Следом за Лизою в стайку семенит баба Катя, слёзно говорит:

– Уезжай, внучка! Я тебе денег на первое время дам. Уезжай. Дурак наш отлежится, поможет до вокзала проводить…

Но «дурак» всё-таки оказывается в больнице – вскользь задета правая почка.

Когда Владимир бывал трезвым, в нём устанавливался порядок, но такое случалось редко. В больнице случилось… Там он заявил, что его на улице саданули в бок хулиганы…

Хулиганы так хулиганы… Заявления от пострадавшего нет, и дело на том глохнет.

Деньги, что баба Катя выделила Лизе на отъезд, субботним утром лежали на месте, а тем же вечером от них остаётся только половина. А Владимир исчезает полностью!

Всё село свекровью обыскано, все люди повыспрошены… Вот и воскресенье! Поезд уходит вечером. Пора бы отправляться, а ни денег, ни Владимира!