Таисия Пьянкова - Я – дочь врага народа

Лиза не сразу понимает, что читается её работа. В себе она успевает удивиться: надо же, как здорово написано!

Руководитель же прерывает чтение, оглядывает семинаристов и говорит:

– Вот так надо писать!

– Рукопись твоя передана редактору «Сибирских огней», – сообщает Лизе председатель правления писательской организации. – Не торопи его, – советует. – Пусть как следует посмотрит…

– Надо бы, – говорит ей уже редактор журнала после двухлетнего (!) «просмотра» рукописи. – Надо бы посоветоваться со специалистами по фольклору – из пединститута. А то сам я не могу похвалиться тонким знанием местных наречий…

– Надо так надо, – пожимая плечами, соглашается Лиза.

В коллективе писателей Лиза, как говорится, стоит пока «у стеночки». Потому смеет всего лишь соглашаться.

Тут – не литобъединение, где общаются по-свойски.

– Ну! Как твои сказы? – каждое занятие спрашивает Губошлёп, мстя ей за выходку в его конторе. – Похвалили да свалили? А то… Куда там… Родила свинья бобра… Я те, поньмаешь, говорил: не будут такое публиковать. Стихи – ещё куда ни шло…

Лиза вдруг, от волнения забыв начало стиха, читает злобно:

Лиза ладонями закрывает лицо. Её трясёт. А кто-то тихо просит:

– Может, чего-нибудь ещё прочтёшь…

– Могу, – отзывается она так же тихо и начинает:

– Ну, это, поньмаешь, какое-то беспризорье… – оценивает Губошлёп прочитанное. – Не типичное для социализма явление…

– Не типичное?! – возмущается Лиза. – Да я своими глазами видела, как его били. Мальчишка совсем…

– Ты же сама говоришь: «Не попадайсь!» – Кто-то, за спиною Лизы, поддакивает руководителю.

– Жрать захочешь – слямзишь. По себе знаю…

– Воровала, что ли?!

– И воровала, и колотили…

Тот же голос ехидничает:

– И материлась?!

– А што? Послушать хочешь? – с вызовом спрашивает Лиза, не оборачиваясь: – Могу!

Но Губошлёп торопится остановить её:

– Этого ещё не хватало! От тебя всего можно ожидать…

На что Лиза отрезает сквозь зубы:

– Подумать, так вы все тут – паиньки…

– Да успокойся ты! – останавливает её кто-то. – Лучше прочти ещё чего-нибудь.

Лизу уговаривать не нужно. Читает, тут же забывая размолвку:

Ни шороха в студии! Молчание!

Лиза не может понять: что это – успех, провал?

– Ещё почитай, – слышен непонятно чей шёпот. Она продолжает с безысходностью:

– Ух ты! – восклицает кто-то.

А у Лизы, после заново пережитых строк, душа просит одиночества. Она стремительно покидает студию.

Блуждающей по улицам, ею не ощущается дорога. Ей хорошо! Никто не хвалит и не судит… Нет Губошлёпова слоблудия…