Марсель Паньоль - Жан, сын Флоретты. Манон, хозяйка источников

– Какая красота! Подобная лощина произвела бы сенсацию в качестве декорации для Вальпургиевой ночи в «Фаусте»… [76] «Фауст» – опера Ш. Гуно на сюжет первой части трагедии Гёте «Фауст». Премьера состоялась в Театр-Лирик в Париже в 1859 г. Эти отроги выглядят как картонные, оперные. Чудесно! – в восхищении произнес он.

В этот самый момент женский голос исполнил длинную музыкальную фразу из последнего акта «Манон». При этом никого не было видно.

Виктор широко раскрыл глаза и остановился.

– Это она! – послушав некоторое время, промолвил он, поставил корзину с бутылками на тропинку и отбросил палку и шляпу в дубки-кермесы.

В это время из зарослей терпентинных деревьев вышла Эме, прижимая к груди охапку ирисов с холмов.

– Теперь могу я умереть! – пропела она.

– Манон, Манон, к чему скорбеть! Ждет нас и радость и любовь! День радостный соединил нас вновь! – пропел Виктор, поднимаясь навстречу ей.

Он обнял ее, прижавшись щекой к ее щеке, и словно никого в мире, кроме них, не было, они пропели финальный дуэт. Эхо ущелья бесконечно долго вторило возгласам любви. Молодые люди слушали, застыв на месте, завороженные силой голоса, искусным владением им, а также нежностью этого толстяка, который явно не просто так прославился.

Когда молодые люди подошли поближе, Манон не узнала лица матери – глаза ее как-то по-новому светились; ее осенила смутная догадка, что Эме пожертвовала своей карьерой ради мужа. Виктор, отирая слезы кружевным платочком, самым естественным тоном, словно они только вчера расстались, говорил Эме:

– Ты слегка соскользнула на меццо, но все еще легко берешь контр-фа, тембр очень хорош, но… – Он поднял палец. – Немного глухо звучат высокие ноты. Однако с этим мы легко справимся…

Пока Манон готовила омлет с помидорами, Бернар открывал баночки с консервами, а Батистина заворачивала в ломтики сала дюжину дроздов, подоспела Магали. Виктор помогал Эме накрывать на стол, напевая арии из «Сказок Гофмана» [77] «Сказки Гофмана» – опера Ж. Оффенбаха на сюжет Э. Т. А. Гофмана. Премьера состоялась в 1881 г. в Опера-Комик (Париж). .

За ужином неподражаемый аппетит тенора не мешал ему говорить… Он рассказывал о турне в Америку, где безжалостные индейские вожди заливались слезами, слушая арию умирающего Вертера, о триумфальных выступлениях в Мехико, об апофеозе в Филадельфии, где он чуть не умер в своей гримерке, задохнувшись от десятков букетов цветов, которыми забросали его женщины ослепительной красоты.

Магали буквально упивалась его словами, а Эме смеялась от удовольствия и хлопала от радости в ладоши.

С самого начала обеда Манон с восторгом смотрела на Виктора и смеялась над его остроумными шутками, но порой тень набегала на ее чело, и Бернар, замечая это, думал: видимо, фамильярность, с которой тенор обращается с ее матерью, коробит ее из-за воспоминаний об отце. Но вскоре он понял, что у Манон есть и другая причина беспокоиться.

И впрямь, разбивая миндальные орехи ударами кулака, от которых подпрыгивали тарелки на шатком столе, Виктор объявил:

– А теперь поговорим о серьезном. Эта овчарня мила, живописна, пробуждает множество забытых чувств. Я желаю спать этой ночью у двери, завернувшись в одеяло, под звездами, в память о детских годах. Но я не оставлю тебя здесь. Нет, это невозможно. Одинокие женщины в этом пустынном месте!.. С вами может случиться все, что угодно!

– Да нет же! – отвечала Манон. – Это не так! Есть Энцо и Джакомо, которые всегда где-то поблизости, есть другие, которые наведываются порой сюда, – охотники, одинокие старики, собирающие травы, и здесь нет диких зверей! Мы здесь очень счастливы!

– Ты считаешь себя счастливой оттого, что тебе не привелось вкусить иной жизни. И потом, ты бегаешь, как козочка, живешь, как козочка, и тебе нет семнадцати. Для твоей матери все совсем не так.

– Господин тенор прав, – вступила в разговор Магали, – еще молодой и красивой женщине, да с таким прекрасным голосом, грех оставаться в пещере и разговаривать с самой собой!

– Вот что я предлагаю, – продолжил Виктор. – В настоящее время я преподаю в Марсельской консерватории, являюсь руководителем оперного хора. Положение малопривлекательное с точки зрения доходов, но не для меня, будь благословенна память Милдред. У меня есть квартира с просторной студией и несколькими комнатами в Старом порту, рядом с Оперой. Я проживаю там с сестрой – старой очаровательной дамой: завтра я поселю там вас обеих. Ты будешь петь в оперном хоре, назначаю тебя первым сопрано, а летом станем давать концерты в казино. А малышку слегка приобщим к цивилизованной жизни. Наймем ей учителя. Научим причесываться, одеваться, танцевать и, может быть, петь.