Дженни Хан - Меж двух огней

Женщина внимательно разглядывает меня. Каким бы образом Мисс Чиразо ни рекламировала меня, я не очень-то соответствую этому описанию.

– Конечно. Да. Мы счастливы, что ты теперь с нами, Кэтрин. – Она встает из-за стола. – Позволь, я покажу тебе подвал, где ты будешь работать.

Конечно.

Она ведет меня к скрипучей лестнице, ведущей вниз. Подвал не получил такой дизайнерской заботы, как пространство наверху. Здесь нет окон, а потолки настолько низкие, что нам нужно пригибать головы, чтобы не удариться головой.

– Тебе нужно будет разобрать эти документы, отсканировать заглавные страницы и сохранить их на жесткий диск. – Она показывает мне устройство, которое похоже на шредер для бумаги. – Ты проводишь документы через сканнер, и он делает фотографию. Постарайся, чтобы они проходили равномерно. И будь крайне осторожна с любой бумагой, которая пожелтела.

– Что это вообще?

Женщина смеется в нос.

– Всего понемножку. Городские грамоты, газеты, кадастровые записи, – она уже на середине лестницы. – Дай мне знать, если тебе что-нибудь понадобится.

Я снимаю куртку. Мне бы хотелось рвануть отсюда, но я не могу. Скорее всего, я буду работать здесь до весны. Эх. На что только ни приходится идти ради Оберлина. Твою же мать.

Миссис Линд в этом году превзошла саму себя. Официанты с красными галстуками-бабочками разносят миниатюрные крабовые канапе и грушевые оладьи, покрытые сливочным сыром со вкусом трюфелей, столик с мясной нарезкой, устричный бар и всевозможные шоколадные угощения.

Дом набит под завязку, люди повсюду. Мои родители разговаривают с друзьями из яхт-клуба у рождественской елки. Моя мама выглядит так красиво. На ней белой платье с драпировкой на боку, а ее волосы собраны в высокую прическу. Она пыталась уговорить меня с Надей вместе уложить волосы, но Надя ненавидит, когда это делает кто-то другой, а я была не в настроении, хотя я обычно в восторге от возможности сделать укладку.

На мне то самое шелковое голубое платье, которое я надевала в день открытых дверей у Рива. Я собрала волосы в хвост и надела ботинки на платформе, потому что это – моя самая удобная обувь под платье. Сегодня я не пытаюсь кого-либо впечатлить.

Я сижу рядом с Алексом на удобном диване в гостиной, и мы вместе едим шоколадные пирожные со взбитыми сливками. Он принес немного пряного сидра, хотя я сомневаюсь, что наши родители были бы против. Я не знаю где Надя, скорее всего играет в GuitarHero в домике у бассейна вместе с двоюродными братьями и сестрами Алекса. Мы единственные дети, кто тусуется в доме, хотя, как мне кажется, мы уже не дети. Это сказала и мама Алекса. Она заявила, что раз мы уже практически взрослые, мы должны остаться и социализироваться со взрослыми. Я надеюсь, мои родители не собираются задерживаться, потому что мы приехали на одной машине.

– Почему ты такая угрюмая, Лил? – спрашивает меня Алекс. – Через три дня Рождество.

Я замираю, вилка с шоколадным пирожным застывает на полпути к моему рту.

– Угрюмая? Я не угрюмая. Извини, если кажусь такой… Думаю, я просто устала. Этим утром я ходила в конюшню.

– Как Фантом?

– О, у него все хорошо, – я отламываю вилкой еще кусок пирожного, – не могу поверить, что ты помнишь его имя.

Алекс бросает на меня уязвленный взгляд.

– А что тут такого? Я ходил на твои соревнования. Помнишь, еще в первом классе старшей школы? Ты тогда ездила каждый день и только и говорила, что о Фантоме.

Я смеюсь.

– Да уж, в то время я была совсем повернута на лошадях. – Я тянусь к кофейному столику, чтобы взять сумочку, – я приготовила тебе кое-что на Рождество.

Алекс быстро пережевывает и проглатывает.

– Серьезно?

Я смущенно киваю.

– Я хотела поблагодарить тебя за то, что ты был так добр ко мне весь этот год, – я достаю подарок из моего клатча. Он занимает так много места, что я едва смогла втиснуть сумку помаду и пудреницу.

Алекс тронут. Он вертит подарок в руках, и я радуюсь, что завернула его подарочную упаковку. Я использовала специальную блестящую золотую фольгу и перевязала ее шелковой ленточкой кремового цвета. Он начинает аккуратно распаковывать подарок, стараясь не порвать бумагу, вытаскивает длинный кусок кожи цвета виски и молча смотрит на него.

– Это гитарный ремень, – говорю я, чтобы он не принял его за пояс. Я беру его в руки и переворачиваю. – Я попросила их выдавить твои инициалы на коже. Я сама выбрала шрифт. Консультант сказала, что длина регулируется, так что ты можешь затянуть его как Джонни Кэш или опустить как ребята, играющие панк-рок. – Я отдаю его обратно. – Я не была уверена, какой стиль тебе больше нравится.