Авраам Иегошуа - История разведенной арфистки

Представление начиналось в девять, и певцы, музыканты и танцоры вместе с администрацией должны были в полной готовности быть на местах к семи.

Как только заходящее солнце начало исчезать за громадой Масады, бросая последние слабые лучи света на мрачнеющую поверхность Мертвого моря, музыканты извлекли свои инструменты и воздух наполнился разорванными звуками, в которых истинные знатоки могли различить обрывки и осколки любимых своих мелодий. Нóга, укрывшаяся за одним из склонов, одетая так, как подобало быть одетой деревенской девушке рядом с ослом, тоже приукрашенным парадной сбруей, позванивавшей болтавшимися на шее колокольчиками. Владелец этого красавца сидел в сторонке, покуривая в окружении подростков.

– Каким количеством пассажиров вы заполните вашу повозку? – спросил он Нóгу и рассмеялся.

– А сколько из них под силу повезти вашему ослу?

– Четверых уж точно. Но в опере требуется, чтобы минимум двое бежали позади повозки, чтобы двигалось все быстрее… живее, поэтому, если это тебе интересно, мы дрессировали наших ослов так, как в древние времена их дрессировали здешние арабы. Арабы из Андалузии.

Детишки были облачены в живописные и разноцветные лохмотья, но обуты в начищенные до блеска башмаки. Похоже, что все это, взятое вместе, сильно повышало цену осла и кибитки при сдаче их в наем.

В конце концов они утрясли и вопрос о количестве детей. Двое из соискателей уселись в кибитку, три, как договорились, будут бежать позади.

– Все они – это братья и сестры? – поинтересовалась Нóга.

– Кто-то да, а кто-то нет, – ответствовал араб.

Незадолго до восьми сильный луч прожектора осветил Масаду, превращая миф в реальную жизнь. Крошечные огоньки ровно в восемь пятнадцать осветили несколько дюжин пюпитров, за которыми музыканты пытались согреться – и разогреть инструменты. В отдалении нарастал, приближаясь, рев автотранспорта, доставляющего зрителей к месту выступления.

В пять минут десятого высокий и тощий дирижер триединой – ивритской, арабской и итальянской – идентичности прибыл, облаченный в черное, делавшее его похожим на протестантского проповедника, если не считать маленькой ермолки, пришпиленной к парику, что гарантировало сохранение внешнего вида в случае внезапного порыва ветра. Во время пребывания в составе филармонического оркестра Арнема Нóга была наслышана о его манере дирижирования, так что сегодня ей выпал случай убедиться в правдивости (или надуманности) этих сплетен собственными глазами.

По мере того как гасли огоньки, освещавшие сцену, звуки «Кармен», доносившиеся из оркестровой ямы, все сильнее заполняли воздух. И хотя музыка эта была знаменита и всем знакома, красота ее продолжала восхищать и изумлять. Массовке был подан знак, после чего Нóга поднялась с места и повела своего осла, размышляя, насколько его длинные уши восприимчивы к оперной музыке.

Двое арабчат, сидевших в кибитке, взмахами рук приветствовали восхищенную публику, не задумываясь о том, было ли это предусмотрено сценарием. Тройка, топавшая сзади, напевая, вносила в это действо свою лепту. Они пересекли сценическую площадку с севера на юг, едва не столкнувшись с такой же повозкой, двигавшейся с юга на север. И в то время, пока сборщики табака старались при помощи кулаков выяснить, кому из них достанется внимание женщин, осел, не переставая брести, изверг из своего организма прямо на сцену огромную кучу. «Вот это да, – ошарашенно сказала себе самой Нóга, в то время как аромат свежего навоза буквально забил ей ноздри. – Здесь что ни минута, то подарок». Она уже представляла, как развлечет своих друзей из Арнема рассказом о своем превращении в одну из участниц массовки. И все это время она не переставала подхлестывать ослика, тащившего повозку с детишками к дальней стороне холма, где, среди бравурной музыки и грохота барабанов, она различала скромные переборы арфы.

Представление закончилось в середине ночи, но участники смогли добраться до гостиницы только к двум часам утра. На конторке портье ее ожидало сообщение от брата.

«Нóга, милая! Йони заболел, а Сара ни за что не хочет оставить его на маму. Я попытался продать билеты, но, увы, не преуспел. Мне кажется, что судьба за что-то обиделась на меня. А потому я и мама вечером приедем, чтобы насладиться звуками “Кармен” в окружении массовки, чтобы иметь возможность поприветствовать тебя в новой твоей роли, где ты, безусловно, как всегда, будешь лучше всех».