Авраам Иегошуа - История разведенной арфистки

Вопрос, который задала Нóга, мог показаться странным:

– А это заведение… куда он был госпитализирован, находилось, случайно, не в Иерусалиме?

– Почему вы об этом спросили? Вы что, из тех мест?

– Как бы это сказать… теоретически.

– Тогда вы должны знать его.

Она и знала.

Оно находилось неподалеку, на улице Дизраэли, почти на углу. В самом конце улицы располагалась больница для детей и подростков с умственными отклонениями, и до тех пор, пока это было близко, его родители могли о нем заботиться и не спешить с его выпиской. Вот там он и познакомился со страданиями детей и подростков, и, скорее всего, именно в это время пришли ему в голову те оригинальные идеи, на которых он позднее и возвел все величественное здание своей карьеры.

– Но вы, полагаю, знакомы с его работами?

– Немного. В общих, скажем так, чертах. Все эти годы он не прерывал связи со мной, присылая книги и публикации. Но было бы, пожалуй, преувеличением сказать, что я их понимала.

– У вас есть дети?

– Четверо. И, приобретя их, я потеряла свою красот у.

– Вот это и в самом деле преувеличение, – искренне сказала Нóга. – Даже беглого взгляда достаточно, чтобы понять, сколь прекрасны вы были и почему Гранот так боялся, что вы бросите его. Скажу честно, мне не по силам будет воспроизвести в фильме даже малую часть этой красоты.

– А теперь я вам скажу – не прибедняйтесь. И вот еще что я хотела бы знать – вы снимаетесь в массовке потому, что это ваша профессия или это просто хобби?

– Ни то ни другое. В массовке я оказалась случайно. А по профессии я арфистка, но постоянная моя работа не в Израиле, а в Европе, откуда я ненадолго прилетела сюда, чтобы помочь матери решить, где ей будет лучше окончательно обосноваться в старости – в Иерусалиме или Тель-Авиве.

– И что она решила?

– Пока что ничего.

– Куда же вы дели на это время своих детей?

– Детей у меня нет. И я никогда их не хотела.

– Но почему?

– Быть может потому, что не хотела потерять и ту минимальную привлекательность, что досталась мне в удел, – ответила Нóга с вымученной улыбкой.

Женщина словно окаменела. Дошла ли до нее вся горечь подобного ответа? Или она просто пропустила ее мимо ушей? Пораженная, она уставилась на странную исполнительницу из массовки, для которой сама она должна была стать прототипом. Что следовало ей сделать в подобной ситуации – повернуться и уйти? Сейчас она глядела на актрису так, что та развернулась и отошла. И тогда немолодая женщина поспешила прочь, минуя съемочную группу, пытавшуюся в эту минуту убедить родителей героя расстаться с диваном, перебравшись на изящную софу поменьше, хранившую память о ее любви к тому, кто некогда пытался отравить ее, а теперь попробовал преградить ей путь; но она просто коснулась седой его шевелюры, проходя мимо, дотронулась с материнской лаской и устремилась, не задерживаясь, дальше, с явным намерением присоединиться к мужу, ожидавшему ее в саду.

«Ну а что дальше? Моя роль тоже уже сыграна?» – спросила участница массовки себя саму, по мере того как гостиная становилась все более и более пустой, поскольку сегодняшний эпизод должен был сниматься в соседней комнате, более подходящей для интимного и доверительного разговора. Штативы камеры и микшер были сложены и убраны, а монитор, прожектора и вентиляторы – отключены, так что в считаные минуты она оказалась в полном одиночестве в опустевшей гостиной чужого дома.

«Хорошо еще, что они успели заплатить мне, – сказала она себе, – так что я могу исчезнуть отсюда без проблем». И она покинула каменный дом, выйдя на длинную узкую улицу, на которой никого не было. Даже Элиэзер, обещавший отвезти ее обратно, куда-то испарился. Отказался ли он от своего обещания? Немного подумав, она решила распрощаться со съемочной группой и двинулась обратно, миновала опустевшую гостиную и направилась в кухню, доверху заполненную использованными пластиковыми тарелками и чашками. Раскрыв холодильник и исследовав его содержимое, она сполоснула одну из пластмассовых чашек, налила в нее молоко и принялась пить.

Оттуда она прошествовала вниз и попала в длинный коридор, темной рекой протянувшийся среди берегов, состоявших из книжных шкафов, забитых неизвестными ей книгами на неведомых языках, и таким образом добралась до ванной, маленькое окошко которой открывалось в сторону сада. Муж и жена исчезли, а рядом с деревом сидела женщина из Америки и ее сын, весело болтавшие с одним из студентов. В ванной комнате оказалось даже несколько полок, забитых потрепанными книгами, счастливо избежавшими участи очутиться на дне корзин для всякого мусора.