Татьяна Иванова - Наследник Земли кротких [СИ]

Позже я пыталась, молясь, почувствовать тот же отсвет Неба. Конечно же, так могущественно ярко, как в присутствии батюшки, без него у меня не получалось. Но я хотя бы помнила, к чему надо стремиться. И все же в том 31-ом году я измучилась, просто в ожидании окончательной катастрофы.

Батюшка в ожидании ареста и закрытия храма с какой-то особенной нежностью общался с теми, кто оставался рядом с ним, особенно с бывшими беспризорниками, пригревшимися возле них с матушкой. И они искренней любовью детских сердец хоть как-то восполняли тягостный холод окружающего мира вокруг.

Когда за мной пришли, я вздохнула с облегчением. Как будто наконец прорвался болезненный нарыв.

В Бутырской тюрьме я даже не успела серьезно встревожиться. Стоило мне подумать, что, Господи, молитвами отца моего духовного, укрепи меня, как сразу моя молитва стала нерассеянной и окружила меня покоем.

Довольно быстро меня вызвали на допрос.

- А, проходи, Переводчица, — как-то даже весело сказал следователь. Я подняла голову и с удивлением узнала нос картошкой и голубые глаза Кости Пономаренко.

- Последний рыцарь света приветствует тебя, ученица мракобесов, — сообщил он и галантным, как он думал, жестом пригласил меня сесть.

Это было бы смешно, если бы у меня от страха не дрожали руки.

- Успокойся, мы тебя отпустим. Не нужна ты нам. Все равно твой отец Владимир никаких показаний не дал, не даст и сотрудничать с нами не будет. Сразу же было ясно. И чего развели…

Впервые в жизни я была полностью согласна с чекистом. Мой батюшка был кротким человеком, тем, кто, по слову Христа Спасителя, наследует Землю в Будущем веке. А это значит, что его душа была скалой, о которую разбивались волны зла, никак ее не колебля.

- Как это товарищ Тучков сразу не понял. Я так с первого взгляда вижу, конченный это мракобес, или есть шанс на сотрудничество. Отец Владимир Проферансов сотрудничать не будет. Его ответы на вопросы следователя короче, чем сами вопросы. Да что там говорить. Во время допроса твоего отца Проферансова приходится спрашивать, слышит ли он, в чём его обвиняют. Весь в себе. Ну треснут его несколько раз. Но такие не раскалываются. В ссылку мы его отправим.

Он опустил голову и что-то сосредоточенно писал. Наступила тягостная тишина.

- А почему вы последний рыцарь света? — спросила я, чтобы заполнить гнетущую паузу. Я тогда ещё не знала, что все друзья товарища Пономаренко уже арестованы и отправлены на верную гибель в Соловецкий Лагерь Особого Назначения.

- Взявший меч от меча и погибнет, — неожиданно ответил чекист, не поднимая головы от бумаг. — Мы убивали, и нас теперь убивают. И меня скоро убьют. Не останется ни вас, ни нас. Третья сила рвется к власти.

Он поднял голову и посмотрел мне в глаза обреченно спокойным взглядом. Развернул на столе листочки и пододвинул их ко мне через стол.

- Тучкова уже убрали. Надоел. Недостаточно эффективно работал. Дальше все будет просто. Никакого сотрудничества. Храмы будем закрывать, попов ссылать. Кто будет сопротивляться — расстрел. Прочитай и подпиши, Переводчица. Это протокол твоего допроса. Рука у меня не поднимается, тебя засадить. Не поверишь, этот грех брать на душу не хочу. Ты не пойдёшь по делу твоего батюшки, тем более он всё равно никаких показаний не даёт.

Меня и вправду выпустили. Я сразу же поехала в Георгиевский храм. Он был закрыт, из сторожки при храме уже почти всех выселили, освободившиеся помещения занимали чекисты. Я быстро вышла за ворота, чтобы не видеть чужих людей, деловито обосновывавшихся в родных для меня комнатах. Было пасмурно, шел редкий снег.

- Тётя Тася!

Я резко обернулась навстречу Вове Анисимову.

- Вова, где матушка? Известно что-нибудь о батюшке?

- Нас с Марией Петровной берут на работу в государственное учреждение, — солидным, взрослым голосом ответил мальчик. — Настя остается со мной. Остальных наших забрали в детский дом. О батюшке Владимире пока ничего не знаем.

Он выглядел спокойным, он пока не успел осознать, что дальше нам придется жить одним, без отца Владимира. А я стояла, глядя потерянно в открытые ворота на закрытый родной храм, и еле сдерживала слёзы.

- Я пойду, Вова. Если что-нибудь станет известно, ты знаешь, где меня найти. А где теперь живет Мария Петровна?

Он назвал адрес, и мы попрощались.

О том, что отца Владимира решено сослать в Казахстан на четыре года я узнала от той, с которой не думала больше видеться. Наталья Георгиевна, прихожанка закрытого храма в честь иконы Неопалимая купина разыскала меня сама.