Татьяна Иванова: Рыжая птица удачи

Он знал, что спит. Это было непривычное, но всё же знакомое ощущение, когда нереальность грёз чётко отличается от действительности, и ясно, что это именно сон.

…Поверхность планеты затянута облаками, постоянно меняющими очертания. Три десантных катера, только что покинувшие борт космического корабля, тактического носителя, держат курс вниз.

Он не может понять, откуда видит происходящее. Не может понять и откуда слышит голоса. Это звучат переговоры по дальней связи, но так слышать их можно только в командном центре носителя. А он наблюдает за происходящим откуда-то извне. В поле его зрения оказывается и сам носитель, похожий на гигантского майского жука, и отчётливые контуры знакомых букв на борту — но разобрать название он не в состоянии, словно это неизвестный язык, — и планета внизу, и три катера, он знает такие катера, в военно-космических силах их называют просто «соколы».

— «Гнездо», я Скиф. Полёт нормальный, готовлюсь к входу в атмосферу.

— Вас понял, Скиф. Сообщите о включении планетарных двигателей.

Катера снижаются, и общую картину медленно затягивает будто лёгкой дымкой. Но сон ещё не кончается.

— «Гнездо», мы вошли. Планетарные двигатели в норме, захожу на посадку.

Он не видит, а чувствует, как это бывает часто и в реальности — тревожный тихий звоночек внутри. Опасность. Снизу, из тумана расходящихся облаков, поднимается смерть.

— Скиф, вы захвачены радаром!

— Ракеты в атмосфере!

Два предупреждения — с носителя и с катеров — звучат одновременно.

Противоракетный манёвр. Катера отстреливают противоракеты. Ну же!

Он ничем не может помочь, это тот редкий сон, в котором он не имеет власти над происходящим. Потому что это уже случилось или случится в реальности, неизвестно где. Он может только смотреть и запоминать.

Вспышка, резкий свет заполняет всё вокруг — наверное, как и для тех, кто находится в катерах. Беззвучно, замедленно распадается окружающий мир, разлетается чёрное небо с осколками звёзд. И как сквозь вату пробивается голос того, из командного центра:

— Дэн, прими координаты зенитного комплекса!

Залп с единственного уцелевшего катера. И в эфире бесцветный голос, слегка тягуче выговаривающий слова:

— Цель уничтожена.

Голоса удаляются, будто кто-то постепенно убавляет громкость…

…и беззвучные крики, полные страха и боли — того, что может ощущать человек, близкий к гибели. Оттуда, где только что раздался взрыв. Кто-то ещё жив.

Последнее, что он успевает выхватить взглядом — наконец сложившиеся в слово буквы на борту носителя. «Киплинг»…

Его окружала темнота. Спокойная, привычная темнота казармы. Голоса ушли, звоночек умолк, слышалось только мерное дыхание тех, кто спит в соседних койках.

Дмитрий медленно приходил в себя, его слегка встряхивало — как всегда после таких снов. На лбу выступила испарина. Что это было? Предупреждение? О чём? Кому? В такие минуты он ненавидел то, что позволяло ему видеть эту неясную информацию из будущего или из прошлого. Потому что видеть и не понимать смысла было просто невыносимо. Особенно если видения ассоциировались с опасностью и смертью.

Майор Валентин Фойзе закрыл файл с докладом о последнем задании.

Неудачно начатую операцию на астероиде в системе жёлтого карлика, по уничтожению укрывшейся бандитской группировки, провёл третий взвод, «медведи». База террористов была уничтожена, девять бандитов доставлены на «Киплинг», откуда они будут переданы полиции Земного Содружества. Потери «Киплинга» составили шестнадцать человек, среди которых командир первого взвода, «волков» — капитан ВКС Марат Одинцов. Скиф.

Некоторое время майор смотрел на серый полупрозрачный монитор над столом, и, наконец, вызвал список личных файлов своих бойцов. Шестнадцать из них предстояло сейчас перенести в архив. Шестнадцать имён. Шестнадцать пар глаз, живущих теперь только на голограммах. Шестнадцать человек, служивших ещё под его личным командованием, когда он сам был командиром «волков». Пятеро из погибших шли вместе с ним с самого начала, все четырнадцать лет службы на «Киплинге». Потерять их значило потерять часть себя.