Владимир Видеманн - Запрещенный Союз – 2 - Последнее десятилетие глазами мистической богемы

— Каких таких средств?

«Уж не наркотики ли шьют?» — пронеслась в голове тревожная мысль.

— Ну, например, мумие или облепихового масла…

После упоминания «облепихового масла» меня как молнией прожгло. Я мгновенно догадался, кто стоит за информантом.

Во время своих путешествий по Средней Азии я познакомился с традициями тамошней народной медицины, использующей целый ряд специфических средств, мало известных на Западе. В их число входят такие снадобья, как мумие, облепиховое масло, золотой корень, зарчуба (корень куркумы), эфедра, целый ряд разных трав. Мне самому приходилось добывать в горах некоторые из перечисленных продуктов, участвовать в процессе их переработки. К концу семидесятых я наладил поставки мумие и облепихового масла из Таджикистана в Эстонию.

Основными потребителями на этом рынке «гомеопатических» медикаментов были члены разного рода эзотерических тусовок с оздоровительным профилем, а также профессиональные врачи с широкой частной клиентурой. В Прибалтике один грамм мумие стоил рубль и выше, а на месте производства за него просили по десять копеек. Облепиховое масло стоило вообще баснословных денег, до 20 рублей за грамм. В Таллине я регулярно снабжал мумие своих учеников и некоторых знакомых. С этой стороны засветка была вполне возможна, учитывая многочисленность посвященной аудитории. Однако облепихового масла, принимая в расчет его уникальность, я никому не предлагал, за исключением одного человека — Таниной мамы.

Неужели она? В принципе, это было вполне реально. Таня, будучи человеком кристально честным, рассказала маме, что собирается ехать в Америку к «Володиному учителю». После этого стук мамы в контору воспринимался как нечто само собой разумеющееся. Еще бы: единственная дочь навострила лыжи за океан! Это ведь даже хуже, чем в монастырь! Я подумал, что если речь идет о Таниной маме, то ничего серьезного на меня у них нет и можно не волноваться. Ведь я ей конкретно ничего не продавал.

— Я никаких снадобий никому не продавал.

— Зато продавали шкуры!

У меня аж дыхание перехватило. Откуда они узнали, что я занимаюсь перепродажей соболей? Моими клиентами были номенклатурные портные, платившие за шкурку до трехсот рублей, тогда как я сам брал их по полтиннику. Пушнину мне поставлял Сережа Борода — хипповый человек родом из Костромы, похожий на члена группы Black Sabbath. Он играл в рок-группе на барабанах и пел фальцетом «Paranoid» на танцах в «Железке».

Помимо соболей я скупал у Бороды русские иконы и итальянское серебро, точнее, «квадратные» серебряные цепочки итальянского производства, на которые одно время в Таллине был совершенно фантастический спрос. Ситуация становилась критической. По советским законам соболя приравнивались к золоту и иностранной валюте, а тут еще светили иконы с серебром!

— Что, продавали? — службист злорадно торжествовал. — И не отпирайтесь, мы же знаем, что шкуры вам привозил из Средней Азии гражданин Кеэс!

Я не поверил своим ушам: ах вот что за шкуры! Дело принимало анекдотический оборот. Ведь речь в данном случае шла вовсе не о подрасстрельных сибирских соболях, а всего-навсего о каких-то там туркменских баранах.

Краткое содержание всей истории таково. Однажды ко мне явился «гражданин Кеэс», он же Вяйно, и рассказал, что привез из азиатской поездки роскошную коллекцию оригинальных каракулевых шкур. Теперь их нужно было продать, и Вяйно, зная мои обширные связи, предложил партию: шкуры — налево, прибыть — пополам. Таким образом он собирался профинансировать свою (нашу) программу по выезду из СССР. Вяйно рассказал, что купил по случаю в Ходжейли два десятка шкур абсолютно элитных баранов и всего-то по 100 рублей за штуку. При этом готовая каракулевая шуба из шести-семи шкур стоила в простом советском магазине порядка 15 тысяч рублей.

Поскольку у меня был выход на меховое ателье, куда я сбывал своих соболей, я согласился участвовать в бизнесе. В качестве образца Вяйно дал мне небольшой лоскуток нежнейшей шкурки, совершенно белой и отлично выделанной. Мои знакомые в ателье были в полном экстазе и согласились уплатить 20 штук за всю партию оптом. Таким образом, чистый навар должен был составить до 1000 процентов!

В условный день и час Вяйно приехал ко мне на крупногабаритной тачке, набитой драгоценными мехами. Каждая шкура была запакована в отдельный пластиковый мешок, обмотанный сверху толстым слоем целлофана. Мы вместе отправились в ателье. Там нас встретили с энтузиазмом: