Богомил Нонев - Одежда — церемониальная

Кто-то пытается ввести разговор в более спокойное русло. 242-я резолюция ООН… Все-таки это — большой шаг…

— Да, знаю. Однако сейчас популярна политика «малых шагов». Неужели вы не видите, что они ни к чему не ведут? Посредственные компромиссы приносят посредственные результаты…

— Да, — возражают ему, — но вы видите, что решение прошлого года дало право палестинскому народу защищать свои права даже в ООН, и Фарук Кадуми опять выступал с трибуны Генеральной Ассамблеи. Разве это — не шаг? Любое поспешное решение…

— Оставьте! До тех пор, пока есть силы, срывающие решения ООН открыто или тайком, бездомным изгнанникам негде будет приклонить головы. Незачем спешить? Но до каких же пор нужно ждать? Я говорю и о человеческом разуме, и о человеческом сердце…

Мой коллега и друг слегка задыхался. Давали себя знать и годы, и гнев, и жаркая сентябрьская ночь. Сейчас и на его родине лилась кровь. Над нашими головами тихо шуршали вестингаузовские кондиционеры. Наступило неловкое молчание. В этих кругах слова не всегда служат лучшим средством общения, и я старался поймать взгляд моего друга. Потом один из присутствующих заговорил. Я подозреваю, что каждый раз перед тем, как отправиться на прием или обед, он просматривал последние номера журналов, выискивал интересные случаи, политические анекдоты, дипломатические сплетни, а потом пересказывал их, причем предупредительно ссылался на источник. Вот и теперь он несколько неуверенно нарушил молчание.

— Вы читали? Господин президент во время пребывания Садата в США сказал: «Вы, представитель великого Израиля», потом извинился и поправился.

Ничего не вышло. Случай этот был нам известен и оживления не внес.

Он начал снова:

— Говорят, что Киссинджер посоветовал Форду не принимать Солженицына во время его поездки по США. Разумеется, это разумный совет. Вот и теперь он посоветовал президенту, чтобы поездка в Китай проходила не изолированно, — не следует ставить на ней слишком резкий политический акцент. Говорят, что президент побывает также на Филиппинах и в Индонезии. Интересно…

Нет, разговор явно шел туго.

А я снова погрузился в воспоминания…

После трагического лета 1949 года прошел не один год. Я находился тогда в районе Средиземного моря, объезжая небольшие поселки неподалеку от границы Сирии и Иордании. Уже много часов мы тряслись на стареньком «джипе», парусина была надорвана и хлопала на ветру. Вел машину Жорж, христианин из Хомса. Он познакомил нас со своим отцом, который был почти горд тем, что зарплата у него выше, чем у любого другого повара в стране, так как он обслуживает инженеров на английском нефтепроводе, который идет из Ирака, пересекает пустыню и до краев наполняет огромные нефтеналивные суда.

— И господа англичане тоже довольны. Оставайтесь до вечера, я приготовлю что-нибудь для вас (дело было ранним утром).

Но мы спешили. Мы ехали из Пальмиры и направлялись на юг. Дни бежали, времени не хватало. Мы никак не могли найти то, что искали, и когда солнце высоко поднялось в небе, терпеть стало невозможно, и мы взмолились:

— Исма! Ох, слушай! Давай остановимся. Скажи, где можно выпить кока-колы или чего-нибудь!

— Не здесь! — отвечал Жорж и пытался выжать дополнительную скорость из дребезжащего джипа, который прошел дороги войны и имел полное право требовать тишины и спокойной жизни.

Нельзя сказать, что пейзаж вокруг был приветливый. Голая каменистая пустыня, кое-где каменные или глинобитные домишки, разбросанные кое-как, жестяные бараки, выкрашенные желтой краской, на них крикливые надписи: у нас есть все, войти и потребуй! Оборванные дети возились в пыли, сухой, горячей, липкой от черных пятен бензина и масла от находившейся недалеко бензоколонки. Небо совсем побелело и стало бесцветным и белесым, оно вылиняло и как-то глупо таращилось на нас, обливая зноем коричневую пустыню. Унылые гладкие камни были покрыты каким-то грязным пеплом.

Здесь все было безнадежно тоскливым и одиноким.

Это был не город. И не село. И не поселок. Его не найдешь на географических картах, а в сухих отчетах ООН такие места обозначаются термином «лагерь палестинских беженцев», после чего указывается их число и следует перечисление районов. О них говорится в отчетах ФАО, в трогательных обращениях ЮНЕСКО, в рефератах ВОЗ. Специалисты подсчитывают, сколько продуктов следует послать этим людям, как предоставить стипендию-другую кому-то из сотен юношей и девушек, которые не торопятся умереть, какие медикаменты и медицинскую помощь обеспечить.