Милош Крно - Утренний ветер

Владо ей объясняет: «Старый мир должен быть уничтожен. От него мы оставим только то, что имеет смысл».

«Мы», «мы», всегда говорит он. А кто стоит за этим загадочным «мы»? Ей кажется, что на них смотрят тысячи и тысячи глаз, бледные лица следят за ними из-за углов, из-за заборов, из-за фонарных столбов. Она даже вздрагивает. Но вдруг иные чувства охватывают ее. «Мы»… Это как раз те лица, те глаза, незнакомые и в то же время близкие», — взволнованно думает она.

Кисть, которую она держит, кажется ей тяжелой, словно свинцовой, в ушах стучит собственное сердце. Шум дождя заглушает тишину. Владо дышит громко. Неожиданно к этому присоединяется стук шагов. Они быстрые и увесистые. Боже мой, никак это директор гимназии? Конечно, это он. Нельзя, чтобы он ее заметил, ведь через два месяца она должна сдавать экзамены на аттестат зрелости…

Сон вдруг меняется. Вместо директора на нее исподлобья смотрит обер-лейтенант Бриксель. Он кричит, и очки прыгают у него на носу. «Нет, это все же директор», — шепчет Ела и бежит вниз по улице. Владо тянет ее за решетчатую калитку. Она затаила дыхание. Пусть шаги удалятся. Дождик шелестит в молодой сирени и стучит по плащам. Она чувствует на лице дыхание Владо и прижимается к его плечу. «Сейчас пройдет», — шепчет он ей прямо в ухо.

Ела ищет у него помощи. Для чего? Ничто ей не угрожает, но ей приятнее, если он ее защищает. И во сне она чувствует свою слабость и силу Владо — любимого, понятного и близкого. Ее жизнь — это ваза из отшлифованного стекла, блестящая и хрупкая. И все же без нее Владо, наверное, было бы очень грустно.

Он нетерпеливый. Налепит сегодня листовку с надписью «Смерть фашизму!» и хочет, чтобы завтра уже маршировали словацкие парни с винтовками в руках. Ела наполняет его жизнь светом и отгоняет нетерпение. Ее жизнь — как хрупкая ваза, поэтому ей так приятно, когда Владо приходится ее беречь.

Шаги на асфальте удаляются. Но вдруг раздается шорох за забором и слышится сердитое рычание. Два собачьих глаза светятся в темноте, как чесночные дольки белеют зубы. Ела пугается, словно собака уже бросилась на нее. Но Владо заслоняет ее своим телом и открывает калитку. Калитка с шумом закрывается, собака лает, но Еле дышится легче, хотя сердце бьется сильно. Она принимает к себе ладонь Владо, они целуются и идут дальше по сырому асфальту.

Дождик расходится все сильнее, и Ела волнуется: ведь вымокнут все листовки, краска на них расплывется, и что же будет с тем миром, о котором мечтает Владо?

Она боится за его мир, а потом смеется сама над собой. Вымокнут листовки? Боже мой, они налепят новые! Ничто не пропадет. А дождь пусть идет.

Они стоят у кое-как затемненного ее окна. У Владо на ресницах поблескивают капельки дождя. Ела пожимает ему руку, кивает головой у калитки, потом из окна и долго смотрит ему вслед, пока он не исчезает во тьме. У нее остается портфель с остатками листовок, клеем и кистью. Она гладит портфель рукой и смотрит в темноту. Ела слышит, как Владо быстро идет по направлению к станции. Нет, с ним она ничего не боится!

Владо кажется, что он сразу постарел, хотя седины в волосах он не видит. Она у него появилась за последние двадцать минут. Ноги и руки его окоченели. Такое впечатление, что начинает умирать тело. Еще недавно все было у него впереди — вся жизнь, а сейчас — только вопрос, кто придет скорее: подкрепление для немцев или партизаны?

Кто придет скорее? От этого зависит все, но в этой игре в его руках нет козыря. Он бессилен. Он не может ни задержать события, ни ускорить их. Ему остается только ждать.

Вспомнилась сказка «Мудрый Матько и дураки»… Висел топор на гвозде, ребенок под ним сидел, мать причитала, люди причитали: что, если топор убьет ребенка? Мудрый Матько подумал и придумал… Да, сказочному мудрецу было легко. А вот как сейчас ему помочь? Торчит он в цементной яме, а над ним висит смерть. Смерть — это не топор на гвозде, а немецкие автоматы и брикселевские гранаты.

Еще недавно в нем бурлила энергия, молодая и неукротимая. В глазах его горели огоньки. А сейчас он пристально смотрит на голый бук, затерявшийся среди елей, и лицо его напоминает оцепеневшую маску.

«Бук, толстый, старый бук. Разве это не смешно, что тот его переживет? Человек погибнет, а бук останется. Яношик [4] Юрай Яношик (1688—1713) — национальный герой словацкого народа. Будучи предводителем разбойников, нападал на помещиков и купцов, отбирал у них богатство, которое потом отдавал бедным. тоже погиб, — рассуждает Владо и пожимает плечом, — и все же о нем поется в песнях. Может быть, и он погибнет не зря. Говорят, что умереть не больно: потеряешь сознание — и все. «Смерти я не боюсь, — звучит у него в ушах. — Смерть — это трудный отрезок жизни». Кто это сказал, у кого это написано?»