Чжан Юэжань - Кокон [litres]

Когда я вышел из офиса, было уже темно, но фонари не горели. Ветер острым клювом впивался в уголки глаз, где еще сохранилась влага. Поднятый ветром снег летал между небом и землей, словно хотел еще раз выпасть и укрыть все собой. Кто-то позади окликнул меня. Я остановился – Шаша подбежала и протянула мне пальто. Удивилась: неужели тебе не холодно? И, как обычно, встала в сторонке, провожая меня взглядом. Машина тронулась, она шагнула следом и помахала мне рукой. Случившееся накануне казалось всего лишь одним из моих кошмаров. Стоит мне в это поверить, и кошмар исчезнет, будто и не было. Но смогу ли я в это поверить?

Я взял отпуск, повалялся несколько дней под пальмами. Белый песок был похож на сахар, распушившийся на солнце, приятно пах сладостями. Я зарывался в него, как под толстое ватное одеяло, которым меня накрывали при простуде. Выступал пот, и одеяло рассыпалось. Я заслонял раскаленное лицо рукой, солнце лилось сквозь пальцы, и под его лучами рука казалась совсем белой, а по краям прозрачной. Официантка из летнего кафе улыбнулась мне и сказала, что играет ее любимая песня. У автомата с напитками незнакомая женщина одолжила мне монетку. Вечером на пляже меня догнал мальчуган: эй, ты сломал мою крепость. Но ничего, я построю новую, поможешь? Я чувствовал, что этот мир как будто стал немного другим. И, кажется, он был ко мне очень добр.

Жизнь изменчива, но какие-то вещи остаются постоянными. Я должен верить в них и вставать на их защиту. Эта убежденность оказалась сильнее всего остального, сильнее даже моего честолюбия и упрямой жажды успеха. Всю ночь просидев на открытой веранде того иностранного отеля, я многое успел обдумать. Решил уволиться из “Фармацевтики Уфу”, закончить двойную игру и прекратить обманывать Большого Биня. А накануне отъезда он позвонил. Сказал: я все знаю. Сердце у меня упало: что знаешь? У Ду Хань действительно роман с директором их телецентра, я застал их вместе. И что будешь делать? – спросил я. Принеси еще выпить, бросил он официанту и снова заговорил в телефон: знаешь, наверное, на свете есть много девушек, похожих на Ли Пэйсюань, но это все равно не она. Ли Пэйсюань неповторима. Поперхнулся, закашлялся и продолжал: это я виноват, не сдержал своего обещания. Какого обещания? – спросил я. Уезжая из Штатов, я пообещал себе, что налажу собственное дело, а потом снова приеду к Ли Пэйсюань. Я знаю, ей нравятся люди, которые смогли чего-то добиться. А я слабак, не устоял перед соблазном… Но у меня есть ты, есть наша компания. С завтрашнего дня я начну усердно работать, мы с тобой возьмемся за дело и завоюем рынок. Теперь я все понял, ведь еще не поздно? Я ответил: нет… Что ты решил с Ду Хань? Он ответил: разведусь.

Большой Бинь не развелся с Ду Хань, наоборот, потратил уйму сил, чтобы спасти брак. Снова отвез ее в Париж на медовый месяц, скупил для нее весь ассортимент магазина “Шанель”, а на мосту Искусств они оставили замочек со своими именами. Вернувшись, он закатил настоящий пир в честь ее дня рождения. Но вскоре обнаружил, что жена продолжает встречаться с директором телецентра. Он снова выслушал ее объяснения, но с тех пор стал очень подозрительным, каждый день разыскивал новые доказательства ее неверности. Это отнимало почти все его силы, какое-то время Большой Бинь держал обещание и каждый день приходил в офис, но скоро снова пропал. Сначала я просто не мог сказать ему об увольнении, ведь он твердил, что у него осталась только работа, что сейчас мы как следует возьмемся за дело. Потом Большой Бинь стал при каждой встрече изливать мне душу, перечислять новые и новые доказательства неверности Ду Хань, в те дни он был на грани нервного срыва. Я решил сказать все, когда черная полоса в его жизни закончится. С другой стороны на меня наседал Цзян Фэй: впереди маячило несколько больших контрактов, разумеется, он не соглашался выйти из дела, при любых разногласиях начинал угрожать, что донесет на меня, что если я от него избавлюсь, всей фирме придет конец. Так прошел почти год.

За этот год я успел перебраться обратно в Наньюань. Здоровье тети ослабло, она каждую ночь мучилась бессонницей и уже не могла обойтись без меня, но ни в какую не соглашалась уезжать из старой квартиры. Пришлось мне вернуться обратно. Шаша каждый день ждала меня после работы, и когда все сотрудники расходились по домам, она садилась ко мне в машину, и мы ехали в Наньюань. Раз в неделю я бывал у нее в гостях. В такие дни она пропускала уроки на вечерних курсах. Радовалась, словно это какой-то праздник, называла меня своим спасителем. На курсы она проходила год с перерывами, но не сдала ни одного экзамена и решила взять еще год. Я купил письменный стол, чтобы она могла учиться дома. Когда стол привезли, мы занялись на нем любовью. Перед этим у нас долго не было близости. Я чувствовал к ней глубокое уважение и понимал, что не должен вести себя так, как раньше. От стола шел острый запах лака, Шаша раскинула руки и схватилась за края столешницы. Свет от настольной лампы падал ей на лицо, поблескивал пот. Что-то изменилось. Свирепое наслаждение исчезло, меня наполняла нежность, мягкая, как песок, оставшийся на берегу после отлива. На том столе я впервые ее поцеловал. Сначала она растерялась, а потом скользнула языком мне в рот. Я закрыл глаза, Шаша была единственным безопасным пятачком посреди минного поля моей жизни.