Наталья Литтера - Пять лепестков на счастье [litres]

Никто не прерывал возникшую тишину. Одинцов взял снимок и тоже начал рассматривать его через лупу. Хозяйка дома неторопливо пила чай.

– Мне всегда казалось, – тихо заговорила Саша, – что это старинная, но не слишком дорогая вещь, потому что здесь нет крупных камней, не знаю… бриллиантов или какой-то необыкновенной жемчужины, как пишут в романах. К тому же родители подарили мне ее очень просто, без какой-либо торжественности или сопутствующей легенды. Раньше брошь изредка надевала мама, а когда мне исполнилось восемнадцать… Я даже подумать не могла…

На большее слов не хватало.

– Это очень дорогая и по-настоящему ценная вещь, – сказала Марина Георгиевна.

– Знаете, – продолжила свой рассказ Саша, – я ведь не просто так попала сюда. Брошь всегда хранилась рядом со старинной открыткой. И на этой открытке как раз изображен Воздвиженск, колокольня у торговых рядов, парк. То есть вот я приехала после того, как однажды вечером рассматривала открытку. Может, брошь и открытка правда как-то связаны, но если это так… и если, как вы говорите, это нетипичное украшение… то получается… – От одной только мысли у Саши закружилась голова. – Это вещь Чигиревой?

– Получается, – подтвердила Марина Георгиевна. – Ты можешь показать мне открытку?

– Да, конечно, там еще на обороте надпись есть чернилами, только она сильно выцвела.

– Вы позволите? – Хозяйка дома забрала у Одинцова фотографию и перевернула ее. – Здесь тоже есть надпись. «Не стоит ворошить прошлое, его надо хранить». Почерк похож?

– Я не знаю, – растерянно произнесла Саша. – Я не помню. Это надо сверять, завтра вам покажу.

Совпадения казались настолько сказочными и нереальными, что думалось совсем плохо. Зато ей передалось возбуждение и волнение Марины Георгиевны. Неужели? Разве такое может быть? А главное, как в их семье оказалось это ценное украшение? И если его не купили у кого-то, а передавали из поколения в поколение… Дальше становилось просто трудно дышать.

– Что вы скажете, молодой человек? – вопрос был задан Одинцову.

– Пока ничего, – ответил он спокойно. – Саша права, надо сверить почерки, и если они совпадут, то получится удивительное открытие.

– Мне нравится ваш деловой подход. – Марина Георгиевна с интересом смотрела на гостя.

Она не спросила у Саши, кто этот человек, который второй день сопровождает ее. Ни жестом, ни взглядом не выдала своего любопытства. Саше даже казалось, что никаких объяснений не надо, Марина Георгиевна все знает сама.

– А над магнитом с пятым лепестком я бы все же рекомендовал подумать.

– Каким магнитом? – Она поняла, что упустила что-то.

– Помнишь, ты все время сокрушалась, что на брошке нет счастливого цветка? Вот я и предлагаю изобразить его на магните или открытке. Поймать удачу за лепесток.

– Думаете, сработает? – Марина Георгиевна потрогала рукой остывший чайник.

– За удачей многие гоняются, – ответил Дмитрий. – Важно в погоне не пропустить главное.

– А вы не безнадежны. Пойду чайник поставлю.

«Он ей нравится», – поняла вдруг Саша.

Уходили уже по темноте. Вместо того чтобы направиться домой, Саша начала спускаться к реке.

На берегу было безлюдно. Вода поблескивала под светом фонарей, что рядком стояли около домов на берегу.

Тихо плескалась рыба. Пахло кострами и тиной. Похолодало.

Дима был так близко, что Саша чувствовала тепло его тела. Хотелось прижаться спиной к твердой мужской груди, согреться и так и стоять, смотреть на реку, ощущать восхитительный покой природы, не торопить время.

Удивительный вечер, удивительный разговор.

– Как ты думаешь, такое вообще возможно? – спросила она, еще только осмысливая услышанное от Марины Георгиевны.

Он ничего не ответил. Стоял за спиной, молчал, о чем-то думал, а потом повернул Сашу к себе, взял в ладони ее растерянное лицо и поцеловал.

Конец XIX века

Москва встретила шумом и суетой. Выйдя из вагона поезда и миновав перрон, Любовь Николаевна остановилась на вокзале. Извозчиков было в избытке, они кричали, размахивали руками, зазывая к себе приезжих. Любовь Николаевна постояла в нерешительности некоторое время, а затем шагнула к немолодому бородатому мужику.

– На Сретенку.

– С ветерком докатим, барыня, не извольте беспокоиться!

Извозчик помог ей сесть в коляску, поставил на сиденье рядом дорожный саквояж, потом лихо вскочил на свое место, и лошади тронулись.