Наталья Литтера - Пять лепестков на счастье [litres]

– Я хотела поблагодарить тебя за помощь утром. – Получилось немного хрипло, но надо было что-то сказать.

– Не за что. – Он все еще улыбался, и она никак не могла разгадать эту улыбку.

Ему хорошо? Отчего? Она тут с ума сходит…

– Ты отлично справилась бы и без меня, неотразимый администратор.

Теперь начала улыбаться и Саша:

– Неотразимый администратор… звучит интригующе.

– Очень интригующе.

Она сегодня была в черном. Строгая и трогательная одновременно, неуловимо похожая на француженку, а светлые глаза отдавали немного в синеву. Или Одинцову так казалось? Саша хотела сохранить расстояние, но у нее ничего не получалось. И ему это нравилось.

– Ты во сколько сегодня заканчиваешь работать?

– В семь.

– Так поздно?

– Забавно, что именно ты говоришь эти слова. – Саша не скрыла иронию в голосе, но он предпочел ее не заметить.

– А выходные у тебя бывают?

– Бывают, просто сейчас праздник, и в гостинице много дел. Вот завтра все разъедутся, тогда мы с Кристиной по очереди отдохнем.

– Ладно, я согласен на семь.

Телефон получал сообщения от Ромы, который в Москве сходил с ума и не понимал, почему Одинцов застрял в Воздвиженске. Дмитрий отписался про договоренности с актером и планируемый детский спектакль, теперь Рома желал знать подробности.

Одинцов посмотрел на телефон и перевернул его экраном вниз. Потом.

– Не получится, – проговорила Саша.

– Что не получится?

– У тебя в семь ничего не получится. Я после работы пойду к Марине Георгиевне, она пригласила.

– А отказаться?

– Никак.

Очень не хватало чашки кофе. Одинцов видел, что Саше некуда деть руки. Так бы она сидела, вертела блюдце, помешивала ложечкой темную жидкость, подносила чашку к губам…

– Марину Георгиевну заинтересовала моя брошь. Не пойму, в чем дело, но голос в телефоне звучал возбужденно. Понимаешь, она очень выдержанный человек, бывшая учительница.

– Что учительница – видно сразу, – хмыкнул Дмитрий, вспоминая оценивающие взгляды накануне. – Меня вчера, кажется, не одобрили, причислили к ненадежным элементам за вольнодумство.

Саша не сдержала смешок:

– А ты надежный элемент?

– Надежный.

И снова пауза. Она прячет глаза. Он решается продолжить:

– Мы слишком поздно многое понимаем. Обычно, когда теряем.

– Какая избитая фраза. – Саша внимательно разглядывала стол.

Липа за ее спиной едва слышно зашелестела листьями.

– Все истины избиты и хрестоматийны. Но от этого они не перестают быть истинами.

– Мне трудно тебе что-то ответить и трудно понять, к чему этот разговор, ты завтра уедешь…

– А сегодня провожу тебя после работы к строгой учительнице.

– Это так необходимо? – Саша наконец подняла глаза.

– Очень.

Есть дни, в которые совершенно по-особенному чувствуешь жизнь. Небо, город, дорожки с первой опавшей листвой, человека рядом. Абсолютная наполненность чем-то необъяснимым, но очень важным. Именно это чувствовал Одинцов, идя рядом с Сашей.

Их уединение во дворе нарушил Михаил Витальевич, который все же решился оставить приболевшую жену, чтобы узнать, как дела в гостинице. При его появлении Саша поспешно поднялась и, отчитавшись про группу народных промыслов, ушла проверить освободившиеся номера «на предмет внешнего вида».

Хозяин гостиницы проводил ее взглядом и с неодобрением сказал Одинцову:

– Не стоит кружить девушке голову. Вы уедете, а она останется.

– А если я заберу ее с собой? – поинтересовался Дмитрий.

– И где я потом такого администратора найду? К тому же вы женаты, так что шутка неудачная. Но вообще… эти женщины… у них в голове одна любовь, а ты в итоге без сотрудника.

– Найти хорошего администратора проблема, – согласился Одинцов.

– Именно.

Рома так никого пока и не нашел. Дмитрий не мог не оценить зеркальности ситуации. Забавно.

После разговора с Михаилом Витальевичем он наведался в автосервис, а ровно в семь ждал Сашу около гостиницы.

Она только вышла, и Одинцов сразу же ощутил вот эту полноту жизни, которая не покидала его всю дорогу до дома строгой учительницы. Хотелось взять Сашу за руку, почувствовать тепло ее ладони, показать всем в городе, что эта женщина – его. Он помнил ее вчерашнюю на концерте, новую, недоступную, волнующую. А сейчас Саша шла рядом и была совсем другая – знакомая, очень понятная и родная.

– Знаешь, хорошо, что мы вчера все это наговорили друг другу, – сказал он.

– Думаешь?