Михаил Гиголашвили - Кока

– Что ещё такое? В чём дело? – Но, узнав от Замбахо, какое чудо случилось, Какун, сощурив глаза-щёлочки, пробормотал: – Ладно. Только тихо тут, не то сами знаете! Я не пью, и вам не советую, поберегите печень! – И ушёл, никого не забрав в “круглую”, что тоже было удивительно, как и всё в этот негаданно радостный день.

В итоге Кока нарезался до того, что с трудом нашёл своё место и залёг, повторяя: “Цвет небесный… Синий цвет… С малых лет…”

В полудрёме на ум приходил родной город, который он скоро, через три года, увидит, и мирные разговоры с бабушкой за чаем с блинчиками. Начиналось обычно с его подначек:

– Ладно. На улице Чайковского Чайковский чай пил. На Лермонтовской Лермонтов озоровал. А на Вознесенской что, Христос вознесся? Около гастронома прямо? Или около гаража?

– Не кощунствуй! – приказывала бабушка, не в первый раз рассказывая, что в прошлом веке в Сололаки жил известный историк Платон Иоселиани. Его сын страдал от туберкулёза, и Иоселиани ради его выздоровления построил на своей улице церковь Вознесения, где был и сам похоронен. – Кстати, в этой же церкви похоронена наша дальняя родственница Елена Долгорукова, бабушка вашей любимой Елены Блаватской, урождённой Ган…

– Ган? Блаватская? Как попала в Тифлис?

Бабушка удивлялась его незнанию:

– Она не только “попала”, но часто жила тут. Я же говорю, её бабушка, Елена Долгорукова – кстати, родная тётка царского министра Сергея Витте, уроженца Тифлиса, – жила в Сололаки, на Бебутовской. Юная Елена Ган каждый год гостила у бабушки и в конце концов вышла замуж за вице-губернатора Эриванской губернии Никифора Блаватского, от которого, к слову, сбежала через три месяца в Константинополь, а оттуда – бог весть куда, шастать по свету! Большая авантюристка была!.. Кстати, и почитаемый вами Гога Гурджиев родом из той же губернии, из Александрополя. А учился Гога Гурджиев в духовной семинарии в Гори вместе с уродом Сталиным…

Устав от обилия имён и фамилий, – эти цепочки можно вить бесконечно, Тифлис, компактная Вселенная, выпестовал множество великих людей, – Кока ускользал в туалет, но и оттуда слышал:

– Когда Джуга Сталин, ещё не став живым богом и далай-ламой, уезжал по своим бандитским делам в Москву, то всегда останавливался у двоюродного брата Гоги Гурджиева, известного скульптора Сергея Меркурова, что наловчился посмертные маски хорошо снимать, пока его сына не отравил Лаврентий Берия…

– Берия всех убил? – возвращался Кока из туалета, на что бабушка серьёзно отвечала, что всех не всех, но многих, ох, многих… Да чему удивляться?.. Берия и своего кореша Сталина на тот свет отправил, всем известно! Отравил, потому что вождь, как-то раз просматривая списки своей охраны, заметил, что там одни мегрелы. Кто-то шепнул Берии, что Сталин готовит “мегрельское дело”, где паровозом пойдёт “большой мегрел”, то есть он, Лаврентий Павлович. И Берия решил опередить Сталина, в чём и преуспел. Он был мастер на яды! Это у него от матери, ведь мать Лаврентия, Марта Джакели, слыла известной знахаркой, хоть и знатного рода. Именно она в своё время отравила Нестора Лакобу, абхазского тиранчика по кличке Адагуа [205] Глухой (абх.). . Когда Лакоба приехал в Тбилиси на собрание партактива, Марта, знавшая его с детства, пригласила к себе на ужин, после чего Лакоба скончался в гостинице. В Тбилиси его выпотрошили, вынули все внутренности – очевидно, чтобы не обнаружились яды, – и отослали тело в Абхазию, а официально было объявлено, что Лакоба скончался от грудной жабы. Так Марта открыла сыну дорогу наверх, и Берия, а не Нестор Аполлонович Лакоба, стал хозяином Закавказья, пока его не взяли в Москву…

“Что за пышные имена у тиранов – Лаврентий Павлович, Иосиф Виссарионович, Нестор Аполлонович! Или это так только кажется из-за того, что они тираны? Или люди с такими именами обязательно становятся тиранами?” – засыпая в счастливом сумбуре, бессвязно думал Кока…

Наутро его, полумёртвого с похмелья, вызвал к себе главнач.

Кока нехотя потащился за Салом, шатаясь и ругаясь под нос:

– Чего куму надо? Чего оперухе не спится?

Сало, тоже с похмелья, не спешил, недовольно буркнул:

– А хрен его знает! Иногда ночь сидит, кого-то к себе дёргает, базарит…

– А правда, что Савва, который со мной на спецах сидел, наседка?

– Чего? – остановился Сало, подбоченясь. – Это кто тебе стуканул?

– Птичка на хвосте принесла! (Как любила выражаться бабушка.)

– А… Ну да… Птичка… Ты же к хану Тархану, земляку своему, ходил?.. Понятно!.. Ну, раз так, то так… А вообще-то вот так… Кто их разберёт, кто наседка? Мне по херу. А твоего хана Тархана недавно на лестнице чуть не уронили!