Михаил Гиголашвили - Кока

Времени собирать мысли нет, как при аресте… Секир-башка…

Его опять ударило понимание – его точно ведут в петушатник!.. Куда ещё?.. Следак же грозил!.. Волнение возросло донельзя. Одно дело – камера с людьми, другое – гнездо с пидорами!.. “Или в пресс-хату, за непослушание! – навалилась другая гора. – Господи, помоги!” От волнения он ощутил спазмы в желудке и начал утробно, как убиваемый баран, рыгать.

Первый этаж. На стене – плакат:

“СОВЕРШИЛ ПРЕСТУПЛЕНИЕ – ИСКУПИ ВИНУ!”

Моська Понос постучал ключом по этажной двери. Из дежурки вылез Сало со съехавшим галстуком под тройным подбородком и куриным остовом, зажатым в руке. Открыл этажную решётку.

– Пожальте бриться, горный зверь! – Видя, что Кока взбудоражен, сквозь чавки успокоил: – Не боись! Там грызун верховодом, он тебя приголубит!

– Где? Какой грызун? Тархан?

– Не-ет… Хан Тархан – далеко, – мечтательно махнул Сало курицей в потолок. – Тут другой, тоже брадатый, как ты…

– Куда меня привели? – не выдержал Кока, видя теперь в Сале того единственного, кто может ему помочь…

Сало, сунув обглоданную косточку в карман, утёрся сальной ладонью.

– В общую тебя привели. Ты что, как та Монта-Криста, думал весь срок на спецах жировать? Нет, брат, не пойдёт! – И распахнул дверь камеры. – Прошу пани на пони!

Кока напрягся и вошёл внутрь.

В глаза бросились фигуры: за столом, наверху, на двухэтажных нарах, сидят в кружок на нижних нарах.

– Мир в хату! – громко сказал у дверей.

Камера затихла.

– Кто смотрящий?

– Скильки Лен! Скильки Зин! Я ось дивлюся на тебе – и туга тоска бере мене! – начал подступать к нему голый по пояс парень, и Кока, бросив матрас, спешно полез в мешок за кружкой, чтобы дать парню по лбу, но тут раздался окрик:

– Братва, всё ништяк! Это правильный пацан. Я его знаю. Мой земляк. Кока, моди чвентан! [185] Кока, иди к нам! (груз.) – И полуголый, ворча, отступил.

Замбахо из карантина! Сказал же Сало – твой земляк! Не обманул!

Не глядя по сторонам, бросив вещи у двери, Кока не спеша пробрался к окну, где на нижних нарах сидел Замбахо, рядом – три бородатых мужика. На нарах – карты и деньги.

– Удивлён? – усмехнулся Замбахо. – Меня сегодня вызвал главнач, сказал, твой земляк прибыл, хочешь к себе в камеру? Я понял, что это про тебя, – хочу, говорю. Эй, подвиньтесь, дайте место! Рудь, тащи сюда его матрас! – приказал он полуголому парню.

Кока заметил, что на груди у парня три соска, о чём тихо спросил у Замбахо, вызвав улыбку.

– Это? Он на пожаре обгорел – пупок съехал наверх. Садись, брат. Где чалился? Как дела? Как здоровье?

Кока начал говорить, но Замбахо мягко остановил его:

– По-русски давай, из уважения к нашим братьям. Это – Али-Наждак из Кировабада. Это Гагик из Дилижана. Это – Хаба, из Чечни. А это – Кока Мазало из Тбилиси! Мой кент!

Бородачи кивнули, пожали руку, а Замбахо добавил для них:

– Кока – правильный пацан, вместе в собачнике были. На его глазах один бугай отоварил суку-подельника, а Кока не сдал его, хоть его и пытали вертухаи. И старика хлебом грел. Ты не голоден? Где был это время? На спецах? – перешёл он на грузинский.

– Да, на спецах. А ты… Как здесь?.. Это же для первоходок, а ты… – Но Замбахо приложил палец к губам:

– Су! Тихо! Здесь никто этого не знает! Я даю куму бабки, он меня тут держит, я за камерой и этажом смотрю. Тут лафа, все у меня по струнке ходят. А ты где выпил? Что, на свадьбе был?

– Скорее, на келехе! – И Кока рассказал про пьянку и смерть крытника (Замбахо отмахнулся: “Тут люди мрут, а они тараканов хоронят!”). – Да, было свидание с матерью, та дала денег – где их лучше спрятать?

Замбахо развёл руками:

– Где хочешь. Лучше всего в общаке. Гагик держит… Они, армяне, считать бабки умеют не хуже евреев. Тут шмоны бывают, если бабки найдут – отшмонают, спиздят, вертухаев не знаешь? Они голодные, как собаки, за наш счёт жируют, твари. Это что у тебя? Библия? Ты образованный, видно? Ну и ништяк. Играть будешь? – показал он на карты, но Кока отказался:

– Нет, благодарю, не умею и не люблю. Где мне лечь? Сегодня трудный день. Устал, прилягу…

– Рядом ложись, отдыхай, завтра с хатой познакомлю, – сказал Замбахо и занялся картами, предварительно переспросив: – Тут ещё один тбилисец, Нукри, залипает. Не твой подельник?

– Да, мой! – Кока вдруг вспомнил про маляву Сатаны, показал её Замбахо.

Тот прочёл, с уважением покачал головой:

– Очень хорошо. Тут и про этого Нукри Доктора написано. Завтра же отправлю Тархану. Он тюрьму держит. Сатану Сабурталинского знаю – бедовый пацан, я раз с ним даже в одной делюге был. На многое способен.