Жорж Старков - Город ненаступившей зимы [СИ]

— Видимо, он кого-то наказал? — перебил догадкой Вайнштейн.

— Да, видимо. Но он, чуть не убил живого человека!

— Ты это видел?

— Да, видел. Так же отчётливо, как вас сейчас!

— Это хорошо. Значит, ты научился видеть не только мёртвых, но и живых, — одобрительно покивал головой старик. — Я знал — у тебя получится. Знаешь, это умеют не все. И далеко не…

— Да, при чём тут это?! — перебил его на полуслове Сергей. — Вы меня, что, не слышите? Толик, наш мёртвый Толик, остановил сердце у живого!

— Он убил его?

— Нет. Но чуть не убил!

— Значит — ещё убьет. Наверняка убьет! — с уверенностью в голосе высказал старик свое предположение.

— Зачем? — недоумевал Сергей.

— Он такой, — пожал плечами Вайнштейн. — Таким его сделала смерть.

— Убийцей?

— В классическом понимании — да.

— И, что делать?

— Ничего. А ты что-то предлагаешь?

— Ну, — замялся Сергей. — Не знаю даже. Но, его же надо остановить?

— А надо ли? — покосился на него старик.

— Я не понимаю…

И тут до Сергея дошло — он снова задаёт не те вопросы, а потому не получает нужных ответов. Он только сейчас, прокрутив в голове всё увиденное, наконец, осознал, что пострадавший в этой истории вовсе небезгрешен. А ещё то, что у Толика, по всей видимости, была веская причина для вторжения в мир живых.

— Почему он такой? — спросил Сергей и увидел одобрительный кивок старика.

— Ты снова начинаешь задавать правильные вопросы. А значит, и думать начинаешь правильно, — грустно улыбнулся Вайнштейн. — Толик был очень добрым мальчиком, и добрым подростком. Несмотря на тяжелое время, он смог сохранить тот свет, что заложен в каждом из нас с рождения. Смерть его поменяла. Точнее то, что было перед ней…

— Что было? — поторопил Сергей, вдруг притихшего старика.

— Боль, Серёжа, боль… — Вайнштейну было неприятно говорить, но он, всё же, продолжил. — Ты же знаешь, что во время войны сюда заходили фашисты румынские?

Инженер утвердительно кивнул.

— Так вот, сестру Толика, полтора десятка гитлеровских солдат целую неделю насиловали у него на глазах. Его заставляли смотреть. Им казалось это забавным… Она была еще совсем девчонкой — ненамного старше самого Толика. И когда её всё же убили, просто зарезали будто свинью — она приняла смерть, как избавление. А вот Толик — нет. Его жажда мщения была настолько велика, что он не нашёл покоя. И нет ему успокоения, и по сей день…

— А румыны? — тихонько, просто на автомате, вопросил шокированный Сергей.

— Насильники? — уточнил Вайнштейн. — Да. К ним тоже вскоре пришла смерть.

— Как?

— Граната. Точнее, ящик с гранатами. Ни с того, ни с сего, взорвался. Погибли все пятнадцать фашистов.

— Почему он не ушёл, когда отомстил?

— Не знаю, — развел руками старик. — Может жажда крови была слишком уж велика. Может ещё, что… Кто их разберет…этих мёртвых.

— Точнее, нас, — грустно поправил старика Сергей.

— Что? Ах, да, нас. К сожалению, нас…

Для Анвара Сардиева не было ничего невозможного. По крайней мере, он всегда заставлял себя в это верить. «Для целеустремленного человека не должно оставаться непреодолимых преград» — так Анвар напутствовал других и старался сам следовать этому постулату. А потому, никогда не признавал рамок, навязанных обществом ли, законом ли, моралью ли, или иными писаными и неписаными правилами. Однако, Сардиева нельзя было считать беспредельшиком, в классическом понимании этого определения. Некие догмы были для него священны, по крайней мере, до тех пор, пока его мировоззрение не трансформировалось, до той степени, когда отрицание, ещё совсем недавно незыблемых граней, вполне логично выписывалось в новую картину восприятия окружающей действительности. Так что, его можно было назвать человеком гибким. По крайней мере, он позиционировал себя именно так.

Именно так его воспринимал и начальник городского МВД, как человека способного на всё, при наличии достаточных аргументов. И, как раз сейчас, за дружеской беседой и дегустацией шашлыка в новом кафе Анвара, Вадим Артёмович рассчитывал понять — сможет ли пластичная натура бандита, стремящегося выйти в легальное русло, подстроиться под жёсткую форму предлагаемого ему сотрудничества.

Вадим Артёмович давно работал с Сардиевым. Рэкет, нелегальные парковки, незаконная застройка, рейдердерство — всё имело место быть, как в лихие девяностые, так и в более поздние временные отрезки. Но сейчас Анвар почти полностью абстрагировался от действительно дерзкого попрания уголовного права. Так, мелочёвка осталась — незарегистрированные автосервисы, пара мини-гостиниц — ничего серьёзного. Однако, от самого бурного и яркого периода становления Сардиева, как весомой в городе личности, осталась боевая бригада, выполнявшая сейчас охранные функции, но, отнюдь, не забывшая своего былого ремесла. А потому, Анвар казался человеком хорошо подходящим для выгодной аферы и имевшим для этого все необходимые ресурсы.