Жорж Старков - Город ненаступившей зимы [СИ]

— Дядя Груша, вы меня узнали? — отвлёк Булавин пенсионера от не слишком, по его мнению, увлекательного занятия.

— А, Серёжка, — вовсе не по возрасту озорно поднял глаза старик. — Привет, привет. Давно здесь?

— Вчера приехал, — признался Сергей. — Как вы? Не болеете?

— Не, Серёж, не болею. Здесь вообще болеть не принято.

— И это правильно! В наше время болеть дорого и бесперспективно. Тем более, с нашей-то медициной! — хохотнул Булавин. — Ну, дядь Груша, я к родителям! Я к вам забегу ещё.

— Забегай, забегай… — равнодушно ответил пенсионер и снова принялся ковырять тростью горстку маленьких округлых камушков.

Сергей взбежал на второй этаж, распахнул дверь родительской квартиры и буквально влетел внутрь.

— Пап, мам! Со мной все хорошо, я живой, здоровый и даже не кашляю!

Он, не разуваясь, пробежался по коридору, заглянул в одну комнату, во вторую, на кухню — квартира была пуста.

— Странно! — вслух подумал Булавин. — Не остались же они у Колябы?

Он побродил туда-сюда, почесал затылок, и решил — коль, больше ничего не остаётся, посмотреть телевизор. Однако, здесь его ждало разочарование. Сколько Сергей не жал кнопки пульта — экран транслировать лишь чуть зеленоватую черноту. Инженер щелкнул выключатель в прихожей — ничего не последовало, лампочка не загорелась. Манипуляции с тумблерами на счетчике тоже ни к чему не привели — ток решительно не хотел течь по проводам, оплетающим пространство родительской квартирки. И, очевидно, не было света во всем доме.

Сергей не сильно расстроился — запер входную дверь, спустился по лестнице, вышел во двор, где дядя Груша всё так же методично скрёб своей палкой по бетону дорожки, пытаясь сложить невесть что из мелкой гальки.

Булавин закурил и направился к старику. Показалось странным, что дым был совсем безвкусным, каким-то лёгким, воздушным, однако инженер не придал этому особого значения.

— Дядь Груша! — снова потревожил пенсионера. — А папа с мамой, не видели — никуда не уходили?

— Папа с мамой? — с недоумением переспросил Вайнштейн. — Да они ещё и не приходили даже.

— Во, дела! — удивился Сергей и присел рядом с Григорием. — Значит, у брата остались на ночь. Странно…

— Чего странного? Не пришло ещё их время. Да и не факт, что они сюда придут, — сухо резюмировал старик.

— А куда ж ещё? — удивился Сергей.

— Ну… Не все же сюда приходят… — так же сухо продолжил Вайнштейн. — Я, вот, здесь. Ты тоже. А многие куда-то в другое место уходят.

— Дядь Груш, чего ты несёшь? — снисходительно, но с легким укором проговорил инженер. — Ты чего — прибухнул? Тебе же нельзя! У тебя ж сердце…

— О-о-о, молодой человек! — наконец оторвался от своих камешков Вайнштейн и пристально посмотрел на Сергея. — Вы, по всей видимости, как у вас говорят, «не догоняете», видимо?

— Чего?

— Ну, где ты вообще есть. Так, ведь?

— Я сейчас не догоняю, чего ты несёшь, старый? — начинал Сергей терять терпение, но, как ни странно, ни гнева, ни раздражения не чувствовал. — Где родители — не знаешь, так? Чего ты мне голову морочишь, какой-то ерундой! Приходят, уходят…

— Твои родители — живы! — перебил его Вайнштейн. — А, вот ты, как, в принципе, и я — уже нет. Сынок — ты умер! — почти ласково протянул дядя Груша. — Добро пожаловать, как говорится!

— Я, конечно, извиняюсь, — прижал руку к груди Сергей, изображая знак глубочайшего уважения, — но, иди ты на хрен, дядя Груша! Совсем, на старости лет, сбрендил, такими вещами шутишь!

Инженер рывком поднялся с лавки, зашагал вдоль дома, в намерении обогнуть его и выйти на пустырь, разделяющий родительский дом с домом брата.

— Козел старый! — буркнул он себе под нос, отойдя уже достаточно далеко.

Пожилой мужчина грустно посмотрел ему в след, а затем вновь скосил взор на свои камушки, что лежали аккуратной кучкой у под ногами.

— Такими вещами не шутят… — согласился с Сергеем пенсионер. — Особенно здесь…

Булавин миновал три подъезда, завернул за угол и вышел на поросшее амброзией поле. Только сейчас он заметил, что растения, какие-то пожухлые. «Ну и хорошо!» — подумал Сергей. «Может, сами по себе, вымрут? А то, люди с аллергией сколько лет мучаются, а никому до этого пустыря никакого дела нет!» И все же, было странно видеть сорняк таким безжизненным, в мае-то месяце!

Булавин размашисто зашагал по тропинке, уходя всё дальше ещё и в свои собственные мысли. Почти миновав, обычно зелёное, а сейчас, желтоватое родимое пятно на теле города, чуть не сбил с ног пожилую пару.