Жорж Старков - Город ненаступившей зимы [СИ]

Он просто бежал, охваченный ужасом. Бежал сквозь пустырь, то и дело, задевая, то плечами, то головой, зарлапившиеся листья пожухлой амброзии. Миновав поле и двор, в котором вырос, буквально влетел на второй этаж своего подъезда. Спешно открыв замок, сам удивившись повиновавшимся пальцам, заскочил в квартиру и заперся на все возможные засовы. Выхватив из деревянной подставки самый большой нож, Сергей забился в угол кухни, между батареей и стиральной машиной, присел на корточки, чтобы стать невидимым через окно.

Сколько прошло времени — даже боялся догадываться. Может минута, может час, может два, как в дверь постучали. Борясь с желанием забиться под мойку или попытаться утрамбовать себя в утробу стиральной машины, набрался мужества и выкрикнул шаблонное: «Кто там?».

— Свои! — раздался с обратной стороны входной двери, скрипучий голос Вайнштейна. — Отпирай, потолковать надо!

Булавин несколько секунд колебался, но, всё же, собравшись с духом, поднялся, и медленно подошел к двери.

— Дядя Груша? — уточнил он.

— Груша, Груша… — подтвердил голос.

Собачка цепочки покинула продолговатый паз, засов-шпингалет отполз в сторону, основной замок обернулся трижды — дверь отворилась. На пороге стоял Григорий Вайнштейн и вертел в пальцах навершие своей неизменной трости.

— Войти можно? — поинтересовался старик.

— Да, конечно… — растерянно ответил инженер и отступил на шаг влево.

— Ты, что, кухарить решил? — кивнул Вайнштейн на нож, по-прежнему зажатый в кулаке Булавина.

— Что? А, это? — наконец понял, в чем дело Сергей и смущённо потряс орудием своей обороны. — Это — так…

— Ага, — усмехнулся пенсионер. — «Так»… Пойдем, присядем?

— Пойдем, — согласился Булавин.

— Ты, главное, не психуй, — начал с наставлений старый еврей. — Игрушку эту — спрячь и слушай, да не перебивай!

— Дядя Груша… — начал, было, инженер-энергетик, усаживась на стул, в то время как Вайнштейн мостился на жёстком кухонном диванчике.

— Не перебивай старших, кому говорю! — повысил голос дядя Груша. — У тебя, наверное, сейчас много вопросов. На некоторые я могу дать ответы, которые тебе следует принять как данность! — он серьезно посмотрел на Сергея, обозначив последнее слово легким хлопком ладонью по столешнице. — Теперь, можешь начинать их задавать…

— Чует мое сердце — что-то случилось! — безадресно, но чтобы все слышали, жаловалась Вера Кузминишна. — Ну, чего он телефон-то не взял, хотя бы?!

— Не до того было ему, — буркнул сидящий по другую сторону стола, Владимир Иванович. — Всё с ним нормально! Авось, не дитё пятилетнее! Загулял, наверное. Небось, сидит, в кабаке, да пиво жрёт! Паразит…

Булавин-старший бодрился, но на душе у него тоже было неспокойно. После того, как Сергей ушёл от брата, дома уже не появлялся. Родители, само собой, обеспокоились, когда не застали сына в своей постели, вернувшись уже за полночь. Но тогда, Владимир Иванович не придал этому столь большого значения, сколь супруга. Подумал о том, о чём сейчас и говорил. Но отсутствие сына с каждым часом прибавляло тревожных мыслей, в чём, впрочем, он не сильно-то хотел сознаваться. В первую очередь — чтобы не сеять панику, рассадником которой и так стала его жена.

— «Паразит»… — перекривила его Вера Кузминишна. — Мог бы с ним пойти вчера! Проводить, там, поговорить по-отцовски…

— Вера! — воззрился на неё глава семейства и женщина смолкла.

Владимир Иванович терпел нападки и замечания сварливой супруги, но только до поры до времени. У него была своеобразная, трансформирующаяся от случая к случаю, энергетика. Он мог создавать впечатление рохли и тюфяка, и тогда жена наслаждалась дозволенным ей «мозгоедством». Но когда Булавин-старший, действительно, считал неуместными любые посягательства на его достоинство и главенство в доме — становился холодным и твёрдым, как сталь. И вот тогда супруга превращалась в кроткую, покорную женщину. Владимир Иванович ни разу не поднимал руки на свою избранницу. Но ей хватало одного ледяного взгляда, чтобы понять — в данный момент лучше оставить все мысли и придирки при себе.

— А я знаю, где дядя! — вдруг разрядил напряженную обстановку Витюша, сидевший меж бабушкой и дедушкой, и сосредоточенно жевавший гречневую кашу с сосиской.

— Где? — хором набросились на него старики.

— Во дворе, у мангала, — спокойно ответил ребёнок и деловито отправил в рот очередную ложку не в меру разваренной крупы.