Изабель Отисье - И вдруг никого не стало

Лицо открытое и юное, как и у Людовика. Большие красивые зеленые глаза, взгляд чуть рассеянный или задумчивый, почти на всех снимках слегка поджимает губы – втайне чувствует себя уязвленной? Боится потерять своего прекрасного Аполлона?

Рост чуть ниже среднего. Тощая? Да нет, не сказать».

Он внимательно рассматривал фотографии. Нет! Она мускулистая, и от этого ее запястья, лодыжки и шея кажутся очень тонкими. Сильная и слабая одновременно.

На всех снимках они смотрят друг на друга. Пьер-Ив не сомневался в том, что эти двое друг друга любят. Он всегда хвастался, что знает толк во влюбленных взглядах. И сейчас подмечал этот блеск возбуждения, это удивление – как будто они не устают познавать друг друга. И угадывал утоленную чувственность.

Вернувшись в Париж, Пьер-Ив развил бешеную активность. Ему пришлось попросить о помощи Симона. Они взялись за настоящее расследование: коллеги по работе, пойманные у входа в налоговое управление или в агентство Людовика; Фил и Сам, товарищи по связке; само собой, родители Людовика, на которых у него хватило такта не слишком наседать; ученый, прикомандированный к южным и антарктическим французским территориям, – это для описания островов; военный врач, специалист по выживанию; специалист по питанию; психолог, специалист по кризисным ситуациям; три выловленных в фейсбуке бывших одноклассника.

С окружением он разобрался. В том, что касалось психологии, не ошибся. Но ему недоставало главного: он не знал, как в точности разворачивались события – авария, выживание, смерть Людовика. Попытался еще раз позвонить на судно, но капитан «Эрнеста Шеклтона» не стал с ним разговаривать.

В конце концов информация появилась в английской прессе и уже на следующий день пересекла Ла-Манш. Охота была открыта, но он опередил других. Он пригласил своего министерского знакомого пообедать, сказав, что хочет расспросить его о том, как относятся в разных странах к оказавшимся в бедственном положении выходцам из Франции. Модный ресторан, хорошее вино, располагающая обстановка… не зря старался – он узнал, что завтра Луиза покинет Фолклендские острова и отправится в Лондон. На ночлег ее устроит консульство, а послезавтра она вылетит в Париж. Сохранять все в тайне долго не удастся. Поскольку об этом уже пишут в газетах, помощник государственного секретаря по делам французов за рубежом намеревается встретить ее в Орли. Будет сообщение в прессе.

Пьер-Ив рискнул.

Будет ли в этом сообщении упомянута ночевка в Лондоне? Можно ли обратиться в консульство с просьбой устроить ему там встречу с Луизой? Сотрапезник сухо ответил, что это не входит в его обязанности… чего доброго, еще пойдут разговоры… За манговым карпаччо и кофе Пьер-Ив снова попробовал его уломать. Никто ничего не узнает. Как бы между прочим ввернув, что благодаря любезности собеседника уже познакомился с Луизой, он внезапно заявил:

– И вообще эта история меня притягивает, я не намерен ограничиться статьей, я хочу написать о ней книгу. Так что, как вы понимаете, для меня очень важно встретиться с ней до того, как ее начнут осаждать. Мне необходима она настоящая. Если в сообщении обойдут молчанием остановку в Лондоне…

Про книгу он только что придумал на ходу, но, пока говорил, эта мысль начала ему нравиться.

Он добился от знакомого обещания позвонить в консульство. Никакой переписки: следов остаться не должно.

В поезде до Лондона Пьер-Ив уже видел в мечтах витрины книжных магазинов.

Едва открыв дверь паба «Кентукки», Луиза поняла, что вкус у англичан отсутствует напрочь. Длинная стойка, заставленная футбольными трофеями, еще как-то грела душу, но все остальное выглядело отвратительно. Отгороженные кабинки были скудно освещены, на коричневых обоях в цветочек оставили свое клеймо времена, когда в заведении разрешено было курить. Столешницы из клееной фанеры под благородное дерево, искусственная кожа сидений вся в царапинах. И все же обстановка тут была уютной, безалаберной, почти домашней. Поймав себя на этих мыслях, Луиза обрадовалась. Вот и хорошо. Если ее занимают такие подробности, значит, она возвращается к жизни.

С момента, как поднялась на борт, и до прибытия на Фолкленды Луиза пребывала все в том же полусонном состоянии. Команда «Эрнеста Шеклтона» всячески старалась угодить необычной пассажирке, но было непонятно, как себя вести с ней. Не слетит ли она с катушек, если ее очень уж допекут?