Андрей Шляхов - Ювелирная работа

— Какая там Барселона? — вздохнула Полина. — Какие статьи? Я работаю на голом энтузиазме. Начиналось все с «не могу ли я помочь?», но очень быстро все свалилось на меня. Алла Евгеньевна ничего не делает, разве что бегло просматривает то, что я написала. И постоянно повторяет, что строптивые не защищаются. Если я откажусь, то она сорвет мою защиту.

— Это она может, — кивнул Алекс. — Были случаи. Но…

Он выдержал паузу, а затем продолжил.

— Но только в том случае, если на момент твоей защиты она еще будет работать на кафедре.

— А куда же она денется?! — удивилась Полина. Мне же скоро защищаться, в мае.

— Разные могут быть варианты, — многозначительно сказал Алекс. — Жизнь — она круглая, никогда не знаешь, каким боком повернется. Вот могла ли ты думать, что у тебя появится возможность остаться на нашей кафедре? А вот же — появилась. И поверь, что возможность железная. Я слов на ветер не бросаю и головы людям морочить не люблю. У меня все по-деловому. Ты поможешь мне, а я помогу тебе.

— Я просто не представляю, чем я могу быть ва… тебе полезной. Ты хочешь убрать Кочеминскую с кафедры, верно?

— Вот просто мечтаю, — улыбнулся Алекс. — Она мне в начале моей работы так пакостила, что я этого до сих пор забыть не могу. Ну и вообще она крайне неприятный человек. К тому же она занимает доцентскую ставку, которая должна стать моей. Как видишь, я с тобой полностью откровенен, выкладываю все карты на стол.

— Но что я могу? — развела руками Полина. — Я же всего лишь аспирант, пешка.

— Пешка может съесть ферзя, — возразил Алекс. — Все дело в возможностях, а у тебя они определенно есть. Но прежде, чем я посвящу тебя в детали своего плана, нам нужно определиться. Ты согласна помочь мне избавиться от Кочеминской в обмен на должность старшего лаборанта кафедры?

— Согласна! — после небольшой паузы ответила Полина. — Только с одним условием — никакой уголовщины!

— Не бойся, — усмехнулся Алекс. — Подсыпа̀ть ей в чай яд тебе не придется. Все будет в рамках закона, причем так, что ты останешься в стороне и ни у кого на кафедре не возникнет к тебе вопросов или претензий. Даю честное слово. Ну так что — по рукам?

Полина молча протянула ему свою руку. Рукопожатие у нее было сильным, решительным, мужским, что совершенно не вязалось с хрупкой субтильной фигурой.

— Занимаешься спортом? — спросил Алекс.

— Эмэмэй, — улыбнулась Полина и пояснила. — Смешанные боевые искусства, они же бои без правил.

«Вот так сюрприз! — удивился Алекс. — Кто бы мог подумать?».

— Это замечательно, — сказал он. — Значит воли и целеустремленности тебе не занимать. Насколько я понимаю, твое участие в работе над монографией не афишируется, верно? Я вот об этом ничего не знал до тех пор, пока ты мне сегодня не сказала.

— Совершенно не афишируется, — подтвердила Полина. — Я даже к Виоле с вопросами обращаться не могу. Все только через Аллу Евгеньевну. Обидно, конечно, делать такую огромную работу за просто так. От Аллы Евгеньевны даже слов благодарности не дождешься, не то, чтобы чего-то еще.

При упоминании Кочеминской глаза Полины неприязненно щурились. «Яблочко созрело, — подумал Алекс. — Можно рвать».

— Ты, наверное, в процессе написания монографии читала все, что выходило по аритмиям в последние годы? — спросил он.

— Конечно! — хмыкнула Полина. — С ознакомления и начала.

— И монографию профессора Бурчакова…

— Да, разумеется. Из всего, что было опубликовано в последнее время она самая толковая.

— Приятно слышать, — улыбнулся Алекс. — Я на его кафедре ординатуру проходил. А тебе много еще осталось написать?

— Не очень. Три главы, из которых одна уже есть в черновике.

— Тогда делай следующее. Бери одну главу из монографии Бурчакова и как есть, слово в слово, вставляй в свою работу. Ничего не меняй, ничего не правь, тупо скопируй…

— Да ты что?! — ужаснулась Полина. — Меня же за такое убьют! Я не только на вашей кафедре, я вообще нигде никогда не смогу защититься… Нет! Нет! Этого я никогда не сделаю! Я не стану подставлять Павла Остаповича, которого я искренне уважаю…

— Поверь, что я уважаю его куда больше твоего, — перебил ее Алекс, опасаясь, как бы девушка не сорвалась в истерику. — И зла ему не желаю. Моя цель — доцент Кочеминская и больше никто. То есть — кроме ее никто не пострадает. Вставляй главу и сдавай готовую монографию Кочеминской. А как сдашь, возьми на недельку больничный, посиди дома, отдохни от трудов праведных. К тому времени, как ты выздоровеешь, Кочеминской на кафедре уже не будет. Это я тебе обещаю. Как и то, что ты останешься на кафедре после аспирантуры.