Елизавета Дворецкая - Наследница Вещего Олега

Присмотром за всем этим занимались Мистина, Асмунд и Хельги. За делом они поладили не так плохо: Эльга видела, что между мужчинами наступил если не мир, то хотя бы перемирие.

Как и ожидалось, она всех застала в гриднице.

– Путь на Гурганское море и Шелковые Страны известен уже лет сто или больше, – рассказывал Ранди Ворон. – В тех краях хорошо покупают и меха, и полон, и можно было бы привозить оттуда серебро и золото возами, если бы на дороге не стояли целых три кагановых заставы. Одна – это Самкрай, мимо него надо идти из Греческого моря в Меотийское. Вторая – хазарский Саркел на Дону. И третья – на переволоке от Дона к Волге, что ведет уже в само Гурганское море. Еще при Вещем русы хорошо знали этот путь и все, что на нем можно раздобыть. Я знавал многих людей, которые при Вещем прошли на Гурганское море. Из них мало кто вернулся, сарацинские наемники кагана перебили их на Волге на обратном пути. Даже когда каган берет лишь десятину с каждого купца и товара, он все же на своей земле собирает ее по три раза. Поэтому так мало охотников туда ездить. А ведь этих мехов и полона на реках до Ладоги можно собирать сколько угодно! Олег Вещий и прежние конунги Хольмгарда знали, что делали. У них в руках был и товар, и пути его сбыта. Теперь же, когда все эти края принадлежат одному человеку, выгодный сбыт нам просто необходим, чтобы себя уважать. Так что даже если бы Роман и не решил изгнать хазар из Карши, чуть раньше или чуть позже нам пришлось бы сделать это самим.

– Возможно нам закрепиться в Самкрае – если все пройдет хорошо? – спросил Хельги. – Что там за народ?

– Живут там по большей части торговцы – хазары, жидины, армяне, греки, ясы. Вокруг города выращивают хлеб и виноград. В целом это народ мирный, сражаться предстоит только с тудуновыми войсками. Но просто так каган этот город не отдаст – это его ворота на Греческое море и западную половину мира.

– Но если мы захватим Самкрай, а греки – Каршу, то каган вовсе потеряет выход на Греческое море! – заметил Асмунд.

– И тогда уже мы будем брать с хазар пошлины за проезд к Царьграду, – засмеялся Хельги.

Увидев княгиню, засыпанную снегом, мужчины прервали разговор, встали и поклонились. Сразу двое или трое устремились к ней – помочь снять платок.

– Сидите, мне нужен только мой свояк, – улыбнулась она и кивнула Мистине: – Я пойду к себе, проводи меня.

Остальные снова сели, а Мистина взял со скамьи свой шлем и пошел за Эльгой через снегопад к княжеской избе. Без Ингвара она снова взяла к себе Святку, но тот уже спал, лишь его нянька, Добрета, дожидалась княгиню и не ложилась, сторожа свечу возле приготовленной постели.

Эльга отдала ей мокрый платок и шубу, махнула рукой, отсылая, и в изнеможении села на скамью. Рядом на ларе лежал наполовину сшитый кафтан для Ингвара – из присланной Сванхейд ткани. Лишь теперь у Эльги дошли руки заняться шитьем, хотя дело подвигалось медленно.

– Не видела еще? – Мистина положил свой шлем прямо посреди стола, ближе к горящей свече.

Эльга сперва удивилась, не сразу поняв, в чем дело и чем таким невиданным ей предлагается любоваться. А потом сообразила: старый, с выправленными вмятинами и поцарапанный шлем Мистины украсили новой, позолоченной узорной полумаской. Позолотой покрылись и все четыре накладные полоски, соединяющие четверти купола, и короткий шип на макушке. Обновленным она его еще не видела. И теперь Мистина смотрел на нее с ожиданием, и в глазах его светилось хоть и по-мужски сдержанное, но той же природы чувство, с каким женщина ожидает восхищения новым платьем или узорочьем.

Эльга выросла в семье воеводы и знала, что важно. Поэтому она с усилием, оттолкнувшись от скамьи, встала, прошла к столу и восторженно всплеснула руками:

– О боги, как красиво! Скольд делал?

Мистина кивнул. Откуда золото, Эльга не спрашивала: само собой, из того же мешка с Романовыми номисмами, откуда вели свой род и ее новые подвески к очелью. Но было здесь нечто более важное, чем красота или богатство.

– Ингвар мне велел перед отъездом, – ответил Мистина на вопрос, заданный одними глазами. – В этот раз пойду, не пойду – пока не ясно. Но уже ясно, что не век мне ближнюю дружину водить. Сегодня учил паробков в строю следить за золотым шлемом, а там, глядишь, и на поле поведу.

– Как же иначе? – тихо сказала Эльга. – Я ничего другого и не ждала.

Ей Ингвар перед отъездом об этом не упомянул, но она не удивилась. И сейчас была очень рада. Даже больше, чем решалась показать. Давно стало очевидно, что Мистина не останется на всю жизнь сотским ближней дружины. Это должность весьма важная, но он ее перерос. И Эльга чуть не прослезилась от облегчения, осознав, что Ингвар не побоялся слишком много дать побратиму, который, как он знал, умнее его и куда лучше умеет нравиться людям…