Мэри Монро - Время – река

– Я тоже. – Белла прошлась по комнате, на ходу застегивая молнию на куртке и надевая капюшон на голову. Перед тем как открыть дверь и выйти на улицу, она замешкалась. Поскольку капюшон прикрывал рыжие волосы Беллы, то, когда она напоследок оглядела хижину, из‑под него лишь сверкнули ее глаза цвета обсидиана. В небе блеснула молния, и в это мгновение Мия, как живую, увидела Кейт в образе ее внучки.

– Она здесь, ты же знаешь, – сказала ей Белла. – Я это тоже чувствую.

* * *

К полуночи гроза снова разбушевалась, как настоящая фурия. Мия переходила от окна к окну, раз за разом проверяя задвижки и подкладывая полотенца там, где сквозь щели просочилась вода. Маленькая хижина была построена добротно и отлично выдерживала порывы ветра, но крыша в пристроенной кухне протекала, поэтому она подставила два ведра, куда неустанно капала вода.

Ей не оставалось ничего другого, как только ждать. Электричество отключилось несколько часов назад. Она разожгла жаркий огонь в камине, приготовила себе походный ужин из сыра и хлеба, принесла бутылку красного вина и уселась на бархатный диван. Завернувшись в одеяло, она поднесла письмо Кейт ближе к лицу. Когда она начала открывать конверт, ее пальцы дрожали от какого‑то предчувствия.

Она читала записки юной Кейт и полюбила ее. Но эти строки писала женщина в финале своей жизни. Что ей было необходимо высказать на этих страницах? Мия провела рукой по надписи на конверте. Может быть, ей хотелось, чтобы ее образ храброй, уверенной, своевольной девушки не был опорочен бреднями о неудачливой женщине?

С улицы раздался оглушительный треск сломанной ветки, когда упало еще одно дерево, не удержавшись в размокшей почве. Мия подпрыгнула от глухого звука, послышавшегося неподалеку от дома. Она выдохнула и плотнее закуталась в одеяло. Находясь внутри хижины, она чувствовала себя в безопасности. Кроме того, она вновь почувствовала присутствие Кейт. Рядом с дымящимся камином оно было очень ощутимым, почти осязаемым.

Мия снова взглянула на конверт, который держала в руках. Белла сказала, что в этом письме Кейт просила о сострадании. Кейт не была богиней на пьедестале или однобокой героиней трагического романа. Она была живой женщиной из крови и плоти со своими достоинствами и слабостями, со своими пороками, как и любая другая. Почему ей было отказано в сострадании?

Мия откинулась на подушки и вытащила бумагу из конверта. Она разгладила складки, наклонила ее так, чтобы на нее падал розоватый свет камина, и начала читать.

9 ноября 1952 г.

Дорогая Теодора!

Любимое дитя, находясь за тысячи миль от тебя, я пишу тебе, молясь о том, чтобы, где бы ты ни была, ты находилась бы в безопасности и тепле и была бы довольна жизнью. Я сижу у камина на бархатном диване. Помнишь, как ты любила, когда мы вместе лежали на нем, прижавшись друг к другу, когда ты была маленькой? Свистел ветер, от которого дребезжали окна, когда надвигался холодный фронт. Наступала осень, раскрашивая в разные цвета деревья, и форель резвилась в холодной воде. Если бы ты сегодня оказалась в Уоткинс‑Милл, то увидела бы, что мало что изменилось с тех пор, как ты уехала. За исключением, может быть, меня. Я постарела. Седые пряди, похожие на тени на реке, пронизали мои волосы. Я приближаюсь к закату своей жизни.

Моя дражайшая Теодора, ты – по‑прежнему мое счастье. С тех пор как ты уехала, моя жизнь погрузилась во тьму. Мне ужасно не хватает тебя, и я так давно не видела твоего лица. Со временем я поняла, почему ты оставила меня. Когда боль прошла и моя душа исцелилась, то я сумела понять, что ты сбежала из Уоткинс‑Милл, а не от меня. Я знаю, как ты стремилась к городской жизни. Все эти годы я не была глуха к твоим жалобам на жизнь. Возможно, я не оценила степени твоего отчаяния. И не поняла, почему ты нуждаешься в том, чтобы порвать всякие контакты со мной. Может быть, теперь, став взрослой женщиной и имея собственного ребенка, ты тоже сможешь, наконец, забыть обиду и понять разные причины, объясняющие, почему я не могла покинуть наше убежище.

До меня дошли новости о моей обожаемой внучке – и какие новости! Джеральдина Родейл рассказала мне, что у тебя есть дочь, и ты назвала ее именем своей бабушки, Исобель. Спасибо тебе за то, что ты попросила ее сообщить мне об этом. Я посадила дерево в честь дорогой Беллы и шепотом посылаю ему привет всякий раз, когда прохожу мимо. Это магнолия, ведь я помню, что это твое любимое дерево. Оно красивое и стоит у реки, где мы с тобой обычно рыбачили. Я молюсь о том, чтобы когда‑нибудь ты привезла мою внучку в Бухточку Уоткинса и познакомила ее с бабушкой. Мне так хотелось бы разделить с ней свою любовь к рыбалке нахлыстом. Она несет в себе наследие старинного и гордого рода нахлыстовиков. Ах, Тео, как многому мне хотелось бы научить ее!