Мэри Монро - Время – река

Перевернув картину, она начала отдирать дешевую картонную подложку.

– Сделано очень примитивно. Наверное, Кейт сама вставила их в рамы, – бормотала она, поддевая пальцем уголок, чтобы отделить старую картонку от рамы. – Черт побери! – воскликнула Мия, оцарапав руку о маленький гвоздик.

– Осторожнее, – посоветовал Стюарт, подходя ближе.

– Все в порядке, просто царапина, – сказала она, решив взглянуть на обратную сторону картины. Картон прогнулся и оторвался, и в руках у нее остался уголок. – У меня почти получилось. – Надавив спереди, она толкнула картонку и отделила ее от рамы. Из‑под рамы выпал пожелтевший листок бумаги. Удивляясь, она взяла его в руки. Он был тонким, как ткань.

– Посмотри, – сказал Стюарт, указывая на обратную сторону картины. – Вот. Она подписала ее.

Мия увидела на обратной стороне инициалы КУ, написанные жирными красными чернилами.

– Ты прав! – вскрикнула она. – Это ее картины. – Она подняла глаза и по его взгляду поняла, что он точно так же бурно радуется их открытию.

Стюарт положил другие картины и, любопытствуя, подошел ближе.

– Что за бумага выпала из‑под рамы?

– Не знаю. – Мия взяла в руки высохший листок. На нем аккуратным почерком были написаны три строфы. Чернила выцвели, и читать было трудно, поэтому ей пришлось поднести его как можно ближе к глазам, чтобы разобрать написанное.

– Это стихотворение, – сказал Стюарт, стоявший рядом.

– Не совсем стихотворение, – рассудительно ответила Мия. – Это цитата из Ада Данте. Одна из известнейших песен, когда Франческа рассказывает Данте историю своей любви к Паоло.

Стюарт покачал головой, не понимая, о чем она.

Мие вспомнилась та песнь из великой Божественной комедии Данте, которая всегда так брала ее за душу.

– Во втором круге ада Данте видит Франческу и Паоло, двух влюбленных, приговоренных за супружескую измену. На земле они вместе читали историю Ланселота и Гвиневры [40], и их сердца тронуло то, насколько она напоминает их собственную. – Когда Мия вспоминала слова, на ее губах играла печальная улыбка. – Они поцеловались и больше в тот день уже не читали. Это история любви, а не страсти. Ад для них заключался в том, что они были приговорены вечно находиться рядом, но никогда не быть вместе.

Стюарт поднес к глазам тонкий пожелтевший листок и начал читать вслух. Мия прислонилась к нему, прижавшись щекой к его рубашке. Она закрыла глаза и слушала, как ее любимый читает стихи о любви:

Над книгой взоры встретились не раз,

И мы бледнели с тайным содроганьем;

Но дальше повесть победила нас.

Чуть мы прочли о том, как он лобзаньем

Прильнул к улыбке дорогого рта,

Тот, с кем навек я скована терзаньем,

Поцеловал, дрожа, мои уста.

И книга стала нашим Галеотом! [41]

Никто из нас не дочитал листа [42].

Стюарт отступил назад. Мия почувствовала, что он отдалился от нее.

– Ты думаешь, что в остальных картинах тоже спрятаны письма? – спросил он.

Его слова ошеломили ее. Возможно ли?

– В любом случае я бы отодрала картон.

Стюарт принес и положил на стол вторую картину, с радужной форелью. И Мия снова стала оттягивать картон с обратной стороны до тех пор, пока не приоткрылся уголок, после чего она отодрала подложку. Из‑под нее выпала фотография.

Они оба потянулись за ней, и их руки встретились. Стюарт быстро отдернул руку, словно обжегся.

– Прости.

Мия взяла снимок и повернула его так, чтобы было видно Стюарту. Это был черно‑белый поясной портрет красивого мужчины в деловом костюме. У него были рыжеватые волосы, зачесанные назад по тогдашней моде. Мия не могла оторвать глаз от его лица. Он не улыбался, но его взгляд был до того притягательным, что она ощутила, насколько это сильная личность.

– Наверное, это Деланси, – сказала Мия, ничуть не сомневаясь при этом.

Она подняла глаза и увидела, что глаза Стюарта горят охотничьим азартом. Они одновременно повернулись к третьей картине. Стюарт устремился к ней, и на этот раз сам оторвал картон с обратной стороны. Сердце Мии учащенно забилось в ожидании чуда, она точно знала, что там скрывается сокровище.

Он потянул покрытый плесенью картон, и тот с готовностью поддался.

– О посмотри, – чуть не задохнулась она от удивления, когда из‑под него выпали сложенные листы. Бумага была такой же иссохшей и пожелтевшей, как и листок со стихами.

Стюарт подобрал бумаги и отдал их Мие. Она вытерла руки о шаль, взяла бумаги и развернула их. В верхней части листа она увидела тисненый фамильный герб в форме дракона с выпущенными когтями со звездами по углам. Почерк был таким же мелким, как и на листке со стихами.