Юрий Рытхэу - В долине Маленьких Зайчиков

Оставив девушку в номере, Праву спустился в ресторан, купил бутылку шампанского и несколько яблок.

– Это будет наш ужин, – сказал он, ставя все на стол.

– Я очень-очень рада, что встретила тебя, – призналась Маша. – Я часто вспоминала нашу детскую дружбу… За что выпьем?

– За нас с тобой. За наше будущее! – сказал Праву.

За окном быстро темнело. Праву рассказывал Маше о стойбище Локэ.

Она молча слушала и думала о чем-то своем.

Праву умолк. На столе стояли недопитые стаканы. Николай смотрел на девушку.

Ему хотелось поцеловать ее, но робость сковала его, даже голос охрип. Смочив горло шампанским, Праву сказал:

– Весной, когда стойбище Локэ переедет в колхоз Торвагыргын, я уйду из тундры. Буду жить в Анадыре, рядом с тобой… Хочешь?

– Приезжай, – просто ответила Маша. – В Анадыре много наших земляков живет.

– Я не к землякам, я к тебе хочу приехать… Маша встала.

– Мне пора. – Она подошла к Николаю и вдруг крепко поцеловала. – Приезжай в Анадырь.

Радость волной накатилась на Праву.

Маша уже стояла около двери и поправляла берет, а он все не мог опомниться. Хотелось дотронуться до своих губ – будто пальцами он мог нащупать след поцелуя; он чувствовал, что след остался, и боялся разжать рот, заговорить, чтобы не потерять его…

Праву провожал Машу, когда в утреннем тумане редко-редко встречались прохожие.

Коравье и Росмунта поселились в яранге Кымыргина. Стадо располагалось недалеко от горячих источников, и Росмунта могла хоть целыми днями купать Мирона в теплых целебных водах Гылмимыла.

Один тракторный домик не мог вместить всех пастухов, которые на летние месяцы перевезли к себе семьи, поэтому в лощине рядом с ним стояли яранги. Раз в неделю в стойбище приезжал развозторг: привозили хлеб, чай, сахар, табак.

Бригадир Кымыргин ворчал:

– Хоть бы раз привезли кино! Лучшего зрелища нет!

Коравье вежливо соглашался с ним и углублялся в газету, которую читал уже несколько дней. Ему не хватало изданий на чукотском языке, и он сокрушался, что не знает русского. Он старательно упражнялся в русской речи с зоотехником Мельниковым, делал попытки расшевелить неразговорчивого тракториста Глотова. И все же запас русских слов был слишком мал даже для того, чтобы прочитать заголовки в русских газетах.

Жена Кымыргина Вэльвунэ помогала Росмунте нянчить Мирона, который день ото дня становился все более требовательным. Волоски на его голове потемнели, но глаза по-прежнему отливали небесной синевой.

Вместе с другими пастухами Коравье ходил за стадом, таскал громоздкий аппарат с гексахлораном – средством против оводов. До ломоты в спине качал насос, опрыскивая испуганных оленей.

С радостным чувством предстоящего свидания с женой Коравье возвращался с пастьбы и, пока шел по тундре, успевал набрать для сына несколько горстей спелой морошки.

Росмунта встречала его не так, как в стойбище Локэ. Она быстро усвоила правила новой жизни, утверждающие равенство мужчины и женщины. Особенно следила она за чистотой и порядком, выучившись этому в медпункте у доктора Наташи.

Когда Коравье приходил домой, первое, что ему приходилось делать, – это мыться под блестящим рукомойником, сделанным из большой консервной банки. Росмунта стояла рядом и держала наготове полотенце. Под ее строгим взглядом Коравье терялся, и скользкий кусок мыла часто падал в траву.

Росмунта садилась есть вместе с мужем. Поневоле Коравье приходилось делиться с ней мужскими новостями и мыслями. Недавно правление колхоза прислало письмо. Оно, к великому сожалению Коравье, было написано на русском языке, иначе он не преминул бы громко прочитать его неграмотной Росмунте, которая хоть и обрела равенство с мужчиной, но не могла различать следы человеческой речи на бумаге. Как объяснили Коравье, колхоз строил ему дом. Две трети его стоимости государство брало на себя, а остальную сумму надо было выплачивать в течение десяти лет. Коравье ничего не понял в расчетах, но бумагу тщательно спрятал.

Разговоры за едой проходили в мечтах о новом доме, о том, что они туда поставят и к какому окну придвинут стол, на котором можно будет читать и писать.

– Купим радиоприемник, такой, как у Кымыргина – с керосиновой лампой, и будем слушать все новости, – говорил Коравье.

– Мирону поставим настоящую кровать на ножках, – подсказывала Росмунта.

– И себе такую же заведем, – добавлял Коравье.

Часто, возвращаясь из стада, Коравье останавливался на вершине холма и смотрел на стойбище Локэ, притаившееся в долине Маленьких Зайчиков. Люди быстро перебегали из яранги в ярангу. Они вели себя под стать постоянным обитателям долины, давшим ей имя, – маленьким, незаметным в тундре, серым шустрым зайчикам.