Дженнифер Арментроут - Проблема с вечностью

У меня отвисла челюсть, и я отпрянула назад.

– Даже сейчас. – Ее голос понизился до шепота. – Ты опять не можешь постоять за себя. А знаешь, что? Ты, пожалуй, права. Ты не слишком хороша для него. Он заслуживает лучшего.

Пейдж гордо удалилась, оставляя меня посреди пустого зала, наедине с правдой.

Я проснулась ранним субботним утром и взялась за резьбу. За несколько часов я искромсала не один кусок мыла. В моей комнате пахло «Ирландской весной». После обеда на третьем куске мыла выросли крылья, скрепленные тельцем не шире моего большого пальца.

Ночью я плохо спала.

Кошмары будили меня каждые пару часов, и вовсе не из‑за предстоящей вечеринки. Нервы совсем расшатались.

Слова Пейдж не давали мне покоя.

Жестокие и злобные, и в то же время правдивые. Да, я далеко продвинулась, но… все равно осталась Мышью . Я даже не могла выступить перед классом. Я не посмела возразить Пейдж, когда она поливала меня грязью. Я не смогла постоять за себя.

Ни вчера.

Ни когда Карл высмеял мою идею социальной работы.

Ни когда Роза и Карл заключили сделку с мистером Сантосом.

Кто бы мог подумать, что у нас с Пейдж столько общего. Тоже из неблагополучной семьи, она до сих пор жила в этом аду, но, в отличие от меня, как‑то справлялась со своими проблемами. Я же от них пряталась.

Я добилась некоторых успехов, но не стала… сильной. Я до сих пор шаталась, хрупкая, как стекло. И знала, что если упаду, то рассыплюсь, и Райдер будет собирать мои осколки… и снова винить себя. Пейдж права. Это все, что у нас есть.

Но я не могла позволить, чтобы так оставалось и дальше.

К тому времени как пришла пора собираться на вечеринку, из куска мыла родилась бабочка. Я никогда не делала таких фигурок. Она еще требовала доработки, и я осторожно положила ее на стол и повернулась к шкафу.

Вечеринка представлялась мне знаковым событием, но настроение испортилось, когда я примерила платье, которое выбрала накануне вечером, когда получила разрешение от Розы и Карла. Ярко‑синее, с рукавом три четверти. Я надела его с черными колготками и балетками. Образ получился не то чтобы шикарный, но, как мне казалось, довольно милый.

Стоя перед зеркалом, я задержала на себе взгляд. Этого оказалось достаточно, чтобы снова услышать слова Пейдж. Я опять думала о риторике, о том, почему никто из класса не возмутился моим привилегированным положением. Как только эта мысль ушла, в памяти всплыла картинка из прошлого.

– Теперь можешь выходить, – сказал Райдер, опускаясь на корточки возле двери шкафа. В тускло освещенной комнате он казался не более чем тенью.

Прижимая Велвет к груди, я покачала головой. Слезы высохли на моих щеках. Я не хотела выходить.

– Все в порядке, Мышь. Обещаю. – Райдер поднял руки. – Он ушел. Дома только мы и мисс Бекки. Вылезай.

Я опустила куклу. Если мистер Генри ушел, тогда ладно. Я встала на четвереньки и поползла вперед. У самой двери Райдер схватил меня за руку, помогая выбраться и встать на ноги. Я посмотрела вверх и увидела его лицо. Из разбитой губы сочилась кровь. Свежая рана. Кулаки мистера Генри. Я пряталась, пока Райдер отвлекал его.

– Теперь ты в безопасности, – сказал Райдер. – Я здесь. Тебе ничего не угрожает, Мышь. Знаю, ты можешь мне не поверить, но я останусь твоим защитником навсегда. – Он сглотнул и слизнул кровь с губы. – Обещаю.

Навсегда.

Он обещал остаться со мной навсегда.

Но я думала, что «навсегда» бывает разным.

Добрым.

И жестоким.

Я рано поняла, что обещать навсегда… ну, это равносильно обману. Такое обещание в прямом и переносном смысле горит огнем, потому что, как бы ты ни старался его сдержать, оно проскальзывает между пальцами.

Жестокое «навсегда» бродит за тобой тенью или призраком. Что бы ни случилось. Родом из прошлого, оно живет в подсознании и остается фоном для будущего.

Закрыв глаза, я попыталась выровнять дыхание. Не время думать об этом. Слезы подступали к горлу, но я знала, что они не прольются. Я не плакала с тех пор, как покинула тот дом.

Черт возьми, я действительно ни разу не заплакала с той злопамятной ночи. От этой мысли мне стало не по себе, и в животе как будто зашевелился клубок ядовитых змей. Я не плакала вовсе не потому, что забились слезные протоки. Моя голова оказалась забитой. Все во мне было забито. И я понимала, что должна с этим… покончить, выбраться из ненавистного кокона.

Начиная с сегодняшнего вечера.

Я приступила к выполнению своего плана уже по дороге к Эйнсли. Она жила в Оттербейне, историческом квартале недалеко от Гавани. Я понятия не имела, сколько могут стоить дома в этом районе, но догадывалась, что немало.