Василий Голованов - На берегу неба (сборник)

Я перешел железную дорогу и почти сразу же обнаружил прекрасную заросль розового шиповника у покосившегося ржавого забора. Кузнечик кипятился в знойной высокой траве. Я подрубил крапиву вокруг шиповника и вонзил лопату в землю. Если кто-то не в курсе, скажу, что шиповник размножается в основном вегетативно, пуская под землей длинные корни, на которых вырастают потом все новые и новые кусты, которые в свою очередь тоже пускают корни, – и так до бесконечности, так что в идеале получается непролазная, великолепно цветущая и благоухающая глущоба, достойная партизан Корсики. И главное в деле выкапывания шиповника – найти корень или два, на которых держится куст, и обрубить их. В общем, дело спорилось, я довольно скоро нашел корни, которые нужно было рубануть, но в то же время жара и колючки делали свое дело, и я, наверное, довольно попыхтел, копая. Чтобы облегчить себе дело и обнажить корни получше, я надел рукавицы и потянул куст из земли. Но брезент не помог, и пара шипов до крови впилась мне в ладонь.

– Черт! – сказал я.

– Что вы тут делаете? – в тот же миг в каком-нибудь полуметре от меня прозвучал женский голос.

Хуже всего, что раздался он из-за забора, прямо из-за ржавых листов железа: этот огород, значит, не был заброшен, кто-то еще доживал свое счастье на нем, а это не входило в мои планы. Но, с другой стороны, облюбованный мною куст был хорош, да и я изрядно потрудился над ним, так что отступать мне не хотелось.

Поэтому я сказал возможно более грубым голосом:

– Ничего.

– Как это ничего, когда я слышу, что вы тут копаете?

– Нет, – сказал я и рубанул по корню лопатой. Лопата была острая, но корень не поддался.

Я опять рубанул.

– И вам не стыдно?

Я подумал, что стыдно, и еще раз ударил по корню лопатой. Пожалуй, еще разок, и он обрубится.

Но в это время на дорожке появился мужик.

– Вы это что? – возмущенно сказал он.

– А вы не видите? – мрачно спросил я. Мне что-то стала не нравиться вся эта история.

– Зачем вы выкапываете шиповник? Не вы же сажали! – возмущенно вскричал мужик. Подходить близко он побаивался: я был сильнее и моложе его, к тому же он впопыхах забыл захватить какое-нибудь смертоносное орудие, а у меня в руках была лопата.

Я за доли секунды просчитал все это и подумал, что происходящее не в мою пользу. Во-первых, невинное выкапывание куста шиповника теперь смахивало на воровство. Во-вторых, своими действиями я явно обижал и тревожил людей, которые не причинили мне никакого зла. При таком раскладе мой дом получит не подарок, а украденный куст шиповника, который, в чем я теперь не сомневался, не приживется, я возьму еще один грех на свою грешную душу, а ей и без того нелегко. Надо было срочно разрулить ситуацию в благоприятном смысле.

– Послушайте, – сказал я мужику. – Я уже почти выкопал этот куст. Подарите мне его. Один. Что вам, жалко, что ли?

– Я вам его не дарил.

– Ну вы и жук, – сказал я. – А что теперь с ним делать прикажете?

– Вы идите, я его обратно закопаю.

– Ладно, – согласился я. – Я не знал, что этот куст вам так дорог. Извините.

Мужик, похоже, не верил, что ему удалось уговорить меня.

– Там на поле, за лесополосой, много шиповника растет, – помягчевшим голосом, словно бы уговаривая меня, сказал он. – Мы в свое время там и брали…

– Спасибо, – как можно дружелюбнее произнес я. – Я просто не знал. Сейчас схожу туда, и там выкопаю…

– Тут вот дорожка, тропинка тут… – предупредительно указал мне верный путь мужик.

Я пошел по тропинке. Калитка в огород была открыта, там, внутри, на лавочке под навесом, сидела испуганная женщина. У калитки стояла «Волга» старой модели. Прогрохотала электричка. Я прикинул, сколько им лет. По шестьдесят, наверное. Значит, когда сносили деревню, им было по сорок – сорок пять. Они привыкли работать на земле и отвыкнуть уже не могут. И, как все крестьяне, они очень ревностно относятся к плодам рук своих. Что ж – винить их за это?

Я вышел в поле и там действительно быстро нашел несколько кустов шиповника. Не таких правда красивых – но какая, в сущности, разница? Я быстро справился с двумя кустами, загрузил их в рюкзак и пошел обратно.

Огородники теперь вдвоем стояли у открытой калитки.

– Спасибо, нашел, – сказал я.

– Пожалуйста, пожалуйста… – с облегчением закивали они, убеждаясь, что хрупкая гармония их жизни восстановлена, что я не тать и не злой человек, и ничто не пострадало, и вечер замечательно золотой, и кузнечик звонко славит тепло в разогретых за день травах.