Рэмси Кэмпбелл - Усмешка тьмы

– Задуй все свечи! – восторженно голосит Марк. – Или нам всем не повезет!

Наверное, меня должен тронуть тот факт, что он так крепко связал свою – и мамину – удачу с моей, явно не заслуживающей особого доверия. Я пытаюсь нашарить выключатель, приоткрыв глаза, но чья-то темная ручища – всего лишь тень, моя собственная тень, – взялась за него раньше.

– Я включу свет, хорошо? – информирую я всех в комнате.

– Тогда вся атмосфера пропадет! – жалуется Марк, но я уже щелкаю кнопкой.

Свет заливает комнату, и я жмурюсь. Все улыбаются. Биб идет ко мне с ножом – он, понятное дело, предназначен для разделки пирога, а не меня. Когда она кладет его на стол, лезвие вспыхивает, ловя отблеск от пламени свечей, наводя на мысль о каком-то нечестивом колдовском ритуале.

Я вдыхаю – в рот заползает дурман плавящегося воска – и собираюсь задуть свечи, но воздух вдруг застревает в горле.

Лицо под свечами. На торте.

Пышущий злой веселостью клоунский лик.

Неосознанно я хватаюсь за запястье и начинаю скрести его. Марк сразу подхватывает мой жест, и я прихожу в себя. Выдох запоздало покидает мои легкие, и огоньки на свечках превращаются в закрученные дымовые спиральки.

– Хорошая работа! – голосом воспитательницы в детском саду хвалит Биб. – Первый кусочек – по праву твой, Саймон.

Дрожащей рукой я примеряюсь к торту, раздумывая, как изуродовать эту морду на нем. В конце концов я прорезаю клоуну нос и отсекаю ту часть рта, что особенно нагло кривится – умудряясь при этом не зарекомендовать себя жадиной. Кусок я аккуратно переношу на тарелочку – верхнюю из стопки, что высится рядом с горкой конвертов и свертков, предназначенных мне. Я собираюсь разрезать остаток торта, но Биб останавливает меня:

– Поешь, Саймон. Это все для тебя.

– Как на вкус? – спрашивает Марк еще до того, как кусочек достигает моего рта.

Наверное, свечной воск попал в сливки – потому как вкус более чем странный. С трудом сдерживаясь, чтобы не выплюнуть прожеванное – улыбки гостей явно рассчитывают на мое одобрение, я выдавливаю сквозь набитый рот:

– Фыкарно.

Не уверен, что они вообще расслышали, что я сказал. Биб и вовсе хмурится, будто ответ не пришелся ей по душе.

– А почему на нем лицо клоуна, Марк? – спрашиваю я, как можно непринужденнее откладывая тарелку в сторону. – Это же твоя идея?

– Не его, – качает головой Биб. – Вечеринка – его идея.

– Вот как? А на чьей же совести торт?

– Кореш должен знать, что по душе его корешу! – провозглашает Джо.

– Вот как, – боже, ну и вкус. – Что ты туда положил? – ляпаю я, совершенно не думая о том, что прозвучать это может несколько двусмысленно.

– Ничего такого, что тебе не понравилось бы, – разводит он руками.

– Ты же не в Амстердаме, Саймон! – подмигивает мне Уоррен. – Я слышал, там такая забористая дрянь иногда попадает в пироги, что откусишь кусочек – и тебя сразу куда-нибудь уносит.

– Что ж, спасибо за торт, Джо, и за все, что тот мне принесет! – скалюсь я. – Тогда следующий кусочек точно тебе.

– Предпочту отказаться от предложения, сделанного в таком духе.

– Тогда кто следующий? Кто-нибудь, кто поручится за его безвредность. Мы же не хотим думать, что Джо принес на праздник нечто сомнительное.

Не понимаю, почему я выбрал именно эти слова. Моя речь снова опасно балансирует на грани хаоса, словно ингредиенты торта действительно не столь надежны, как меня тут все заверяли. Мне кажется, моя реплика явно побеспокоила кого-то из гостей. Например, Кирка и Колина.

– В другой раз, – почти хором выдают Биб с Уорреном.

Николас просто пожимает плечами. Натали тоже не хочет отвечать, и я борюсь с мыслью, что она каким-то образом попала под влияние своего работодателя, отца Марка, когда вдруг вызывается сам Марк:

– Я хочу!

Есть у меня такое грустное подозрение, что это его подражание мне – даже если он не думает подражать, все сочтут именно так, – скорее создаст дополнительные проблемы, чем решит уже имеющиеся. Тем не менее я отрезаю ему кусочек, охватывающий середину клоунских губ. Поднимая его ко рту, он спрашивает:

– Ну хоть теперь Саймону можно открыть подарок?

Кажется, он намекает на что-то еще.

– Какой-то особый подарок? – уточняю я.

– Тот, что от мамочки и от ее друга.

Не приходится сомневаться, что его слова только усилили напряженность обстановки. Я, не глядя на Николаса, принимаю плоский прямо-угольный пакет, на котором почерком Натали выведено: « С днем рождения, с любовью».