Василий Богданов - Мистер Пропер, веселей!

– Вы всё переворачиваете с ног на голову! – сказала Анна Геннадьевна.

– Я ничего не переворачиваю, я открыл, или, если, может быть, «открыл» слишком громко сказано, то описал некоторые простые законы, самое главное достоинство которых в том, что они работают . И в этом легко убедиться на практике. Называйте их, как хотите: манипуляция , программирование, воздействие, – суть не изменится! Хорошо это или плохо – какая разница? Вам нужна крепкая здоровая семья, счастливые дети, любящий муж? Если нужна, то следуйте моим правилам. Если же нет, если вы хотите испытывать боль, оттого что муж бегает к другой, не бывает дома, забросил вас, – тогда продолжайте жить, как живёте, последствия не замедлят сказаться.

С момента той консультации у Лёвушки, которая, надо отметить, обошлась супругам весьма недёшево, прошло более пятнадцати лет. Конечно, теория, которую излагал психотерапевт в своей брошюрке, представляла собой лишь упрощённую модель поведения, необходимого для достижения семейного счастья. Николай Иванович и Анна Геннадьевна были достаточно умны для того, чтобы путём наблюдения друг за другом и некоторого анализа адаптировать теорию к практике. Н. И., например, освоил намного более сложные приводные ремни семейного механизма, чем покупка подарков, а его жена превратилась в виртуозного знатока шестерёнок, вращающих колесо мужского самолюбия.

А самое главное, вскоре после Лёвушкиных консультаций у Николая Ивановича и Анны Геннадьевны родилась дочь Надежда. Одно только её появление на свет служило достаточным оправданием для любой теории, какой бы странной она ни была.

Николай Иванович не любил оперу, потому что не понимал искусства, застывшего в установленных раз и навсегда условных формах.

И всё-таки в тот пятничный вечер, около шести часов, он коченел в лёгком кашемировом пальто возле входа в оперный театр. Припарковаться поблизости у Гаврилова не вышло, поэтому ему пришлось добираться пешком, бросив автомобиль за два квартала.

С момента, когда Кристина дала ему номер своего телефона, до момента, когда он позвонил ей и пригласил в оперный театр, прошла ровно неделя.

Дуновение пронизывающего осеннего ветра поначалу не очень ощущалось из-за присутствия толпы людей перед дверями театра, но постепенно толпа поредела, а потом и вовсе исчезла; затем маленькими группами по два-три человека пробежали на всех парах последние из опоздавших зрителей; наконец, ещё через десять минут какой-то долговязый гражданин, придерживая слетавшую шляпу, заскочил внутрь, очевидно, пытаясь догнать давно прозвеневший третий звонок, – и Николай Иванович остался совершенно один на пустынной освещаемой фонарями улице. Ветер тотчас проник к нему за пазуху, грубо толкнул в спину, несколько раз мазнул холодом по щекам и пошёл играть полами тонкого кашемирового пальто, закручивая их вокруг ног своей жертвы.

– Где же она?! – в отчаянии думал Николай Иванович, проклиная своё опрометчивое решение позвать в театр легкомысленную студентку. – Ведь предлагал же забрать её на машине! – сетовал он.

На предложение заехать за ней студентка, однако, отвечала отказом, руководствуясь ей только известными соображениями, и сообщила, что доберётся сама на такси.

Набрав её номер, Гаврилов услышал: «Абонент временно не доступен», после чего про себя воскликнул:

– Да что же это такое?!

Жена Николая Ивановича думала, что он задерживается допоздна на деловой встрече; именно так он представил ей своё отсутствие дома в вечернее время. Начавшись в шесть тридцать, опера должна была завершиться около девяти – девяти тридцати. За полчаса Гаврилов как раз рассчитывал проводить студентку и возвратиться к семье в десять.

Занятый подсчётами времени, необходимого для осуществления своей авантюры, Н. И. заметил, как от потока автомобилей, двигавшихся по проспекту, отделилось жёлтенькое, похожее на лодку такси и причалило к бордюру, включив сигнал аварийной остановки.

Из отворившейся двери показались сначала две ножки, обутые в туфельки, а затем, приподнимая полы пышной юбки, появилась и сама фигурка, которая была изящна, словно сахарное украшение на торте. Голову незнакомки покрывал платок, под которым угадывалась сложная высокая причёска, а на плечи небрежно наброшена была коротенькая шубка из норки.

Неуклюже оскальзываясь и ежеминутно рискуя свалиться, фигурка бросилась по направлению к входу в театр. При этом девушка старалась придерживать платок на голове и одновременно края шубки, готовой вот-вот соскользнуть с обнажённых плеч. От спешки незнакомка, казалось, не замечала ничего вокруг.