Сергей Кузнецов - Учитель Дымов

А начиналось все в июне, дыма еще не было, но карминовый столбик в термометре за окном уже поднялся выше цифры тридцать. «В Москве всегда так жарко летом?» – спрашивала Ира отца, и тот, торопливо допивая утренний кефир, бурчал в ответ что-то про рекордную жару и антициклон. Ты что, телевизор не смотришь, что ли? Ну да, точно, кивала Ира, с нетерпением ожидая, когда же наконец уйдут родители и можно будет выйти на балкон, достать запрятанную пачку «Явы» и сделать первую утреннюю затяжку.

Вот так она и стояла над знойной горячей столицей – худая, в цветастом халате на голое тело, с дымящейся сигаретой между длинными пальцами, копной нечесанных с ночи светлых волос… красивая, молодая, семнадцатилетняя, вся в ожидании чудес, которые должно было принести ей первое московское лето.

Впрочем, Москва сама по себе была чудом, живой картинкой из телевизора, ожившей открыткой, точнее, открытками, которые вдруг оказались пригнанными друг к другу, разложенными одна к одной, словно карты в пасьянсе. Оказалось, Красная площадь и Большой театр совсем рядом, а до Большого Каменного моста, откуда так хорошо виден Кремль, еще идти и идти, глядя по дороге на старые торжественные здания, которые почему-то никогда не попадали в телеобъектив, а может, просто не запомнились Ире. И конечно, чудом было метро – мозаики, колонны, барельефы…

В вестибюле Ира долго изучала схему, водила пальцем по карте, отслеживая пересадки… сегодня она впервые едет одна. На ней серое кримпленовое платье с огромными ромашками, новые мамины туфли на платформе, розовая, в цветах, панама от солнца. Может, снять в метро? А куда деть? В руках держать глупо, в сумку – помнется. Ира решает оставить все как есть, но в поезде снимает и начинает обмахиваться – жарко. Надевает только на выходе из метро и жалеет, что нет зеркальца, – проверить, насколько красиво выбиваются из-под панамы светлые густые волосы, от которых так жарко этим летом, но не стричь же их, правда?

Потом они спускаются к реке, и она понимает, что, когда вчера Валера сказал давай на пляж сходим, искупаемся , он не шутил: набережная Москвы-реки заполнена людьми – толстые женщины, суетливые дети, мужчины, прикрывшие головы газетой. Валера достает из сумки подстилку, с трудом находит свободное место, расстилает и вопросительно глядит на Иру:

– Ну чего ты? Раздевайся!

Она стягивает платье через голову (панама, конечно, падает), еле заметно поправляет верх от купальника на крошечной груди и садится. Валера складывает рядом брюки и рубашку, смотрит на девушку сверху, весь освещенный жарким солнцем, и Ира внезапно замирает, как замирала на Красной площади или у Большого театра: перед ней, над ней – еще одна ожившая картинка, еще одна музейная статуя. Широкие плечи, рельефный живот, мускулистые руки, длинные крепкие ноги.

– Купаться пойдем? – говорит Валера.

– Купаться… – повторяет растерянно Ира.

Она обводит глазами берег: кабинок для переодевания нигде нет. Что же ей, так и идти домой в мокром купальнике? Надеть сверху платье и… она так и представляет два небольших темных влажных пятна спереди и одно, побольше, сзади… и в таком виде идти по Москве?

– Нет, мне не хочется, – говорит она, – я лучше просто позагораю.

– Ну а я окунусь. – Валера пожимает плечами… пожимает широкими, сильными, будто высеченными из камня… Ира все еще подбирает про себя эпитет, а Валера уже бежит к реке и с плеском врезается в воду, поднимает фонтан брызг и плывет, ровно взмахивая руками и то и дело, как профессиональный пловец, опуская в воду голову.

Ира поднимает панаму и водружает ее поверх растрепанных волос. Она распрямляет плечи и старается, как учила мама, выставить грудь вперед – хотя чего уж там выставлять с ее размерами?

Потом они сидят рядом, и мокрый Валера на глазах высыхает – стремительно, как все, что он делает. Он достает пачку «Космоса», Ира просит у него сигарету и с независимым видом выдыхает в жаркое, плотное небо струйку горького сизого дыма.

– А куда ты пойдешь после института? – спрашивает она.

– Не знаю. – Валера пожимает плечами, для которых Ира так и не подобрала определения. – Я уже было договорился пойти в одну классную школу, да там разогнали всех.

– Как «разогнали»? – удивляется Ира.

– Обыкновенно. Прислали две комиссии, потом еще четыре, потом еще восемь. Уволили сначала директора, потом всех учителей. Ну, или наоборот, я не помню уже.

– А как же дети?