Оксана Бутузова - Рассказы

– Не велика заслуга. Задние ноги все умеют лизать. Этому еще в кружках художественной самодеятельности учат… Помню, в детстве у меня был кот. Как он умел умываться! – режиссер предался воспоминаниям, отвернувшись от кота. – Я копировал его движения, пока у меня не начало получаться точно так же. Можно сказать, это была моя первая роль. А вы ее совершенно не чувствуете! – было обращено уже к коту. – Нужно учиться, дорогуша. Идите и учитесь. Походите по улицам, присмотритесь, как ведут себя настоящие коты. Составьте свою концепцию кота, наконец! Вот тогда и возвращайтесь.

И кот ходил по улицам, лазил по чердакам и подвалам, встречался со знакомыми и незнакомыми котами и к каждому приставал с вопросом о котиной концепции, на что собеседники предупреждающе шипели, и никто не хотел отвечать. Лишь один старый кот промурчал ему, что никакой концепции нет, а есть только свежие щучьи головы в соседнем магазине, и этого вполне достаточно. Заглянул кот и в тот магазин. Но ему сказали, что головы просто так не дают, а только за пойманного мыша.

Кот поймал мышь и отправился с ней в зубах на съемочную площадку – теперь-то уж поверят, что он настоящий.

Дохлая мышь произвела впечатление на женскую половину съемочной группы, которая незапланированно разбежалась, но никак не на режиссера.

– Где вы это взяли? – грозно спросил он. – Из реквизита?

– Из ма-ау-газина, – оробел кот.

– Купили? – слегка удивился режиссер, которого очень трудно было чем-то удивить.

– Поймал.

– А, это взятка, – догадался мэтр. – Ну, с юмором у вас тоже неважно. Посмотрим, как с движением.

Выплюнув, наконец, ненужный реквизит, кот начал неловко двигаться перед режиссером. Махал хвостом, становился на задние лапы, совершая какие-то немыслимые па, хотел еще подпрыгнуть, но был низвергнут суровым окриком.

– Что вы тут мне кенгуру изображаете?! Или вы передумали быть котом?.. Нет?.. То есть, вы убеждены, что именно так двигается кот. А кстати, как насчет котиной концепции? Вы нашли ее?.. Молчите?

Кот молчал, застигнутый врасплох. Образ кота в его голове вырисовывался слишком туманно. Конечно, он помнил свое отражение в зеркале, однако, задней пяткой чувствовал – этого не достаточно. В него даже закралось сомнение – а кот ли он вообще. И режиссер был рад это подтвердить.

– Вы же сами видите, что не дотягиваете до кота. Мастерства вам явно не хватает, дорогуша. Особенно для такой сложной, я бы сказал многогранной роли.

– Но я еще по крышам… – проблеял горе-артист.

Гуляние по крышам было его любимым занятием, и тут он рассчитывал преуспеть. Здесь бы он не ударил мордой в грязь.

– Хорошо, – махнул рукой режиссер. – Даю вам последний шанс. Принесите крышу.

Принесли бутафорскую крышу, из дешевого картона, разрисованного гуашью. Выглядела она хлипковато. Кот, чуя очередной подвох, осторожно подошел к рейкам, на которых держалась крыша, и проверил лапой на прочность. Все ждали прыжка и смотрели, кто с любопытством, кто с сожалением, а режиссер совершенно бесстрастно.

От напряжения шерсть у кота встала дыбом. Он присел, пружиня лапы, как делал уже тысячи раз, примерился на край картонного карниза и взлетел. Но не допрыгнул. Когти скользнули по гладкой стене, оставив на ней глубокие порезы. Сам же кот приземлился с высоты на мягкие подушечки разъехавшихся лап и виновато уставился на режиссера.

– Мне все ясно, – громко объявил тот. – Никаких котов я здесь не вижу. Торчащие уши, слюнявый нос – это еще не кот…

Он размышлял на эту тему еще минут пять. Сыпал непонятными цитатами. Потом потерял всякий интерес и отказал коту окончательно и бесповоротно.

– Я кот! – вопил отверженный. – Кто же кот, если не я? И кто я, если не кот?

– Вы кто угодно, только не кот, дорогуша. А что вы хотели – без подготовки, без образования, без таланта, наконец, покорить нас своим невежеством? Я мог бы предложить вам роль кузнечика, но прыгаете вы скверно.

Такого оскорбления кот уже не снес. Он ощетинился, выпучил глаза и, уже не приседая, прыгнул. На этот раз он попал точно в цель – в самодовольную физиономию режиссера, вцепившись в нее острыми когтями.

– А-а-а! – закричал мэтр. – Уберите этого… ненормального кота!

Кота сняли и вышвырнули за дверь. На сем и окончилась его кинематографическая карьера.

– Кто следующий? – энергичный суховатый старичок в белом халате под цвет бороды выглянул в коридор, где разнополые и разновозрастные больные с окрестных деревень толпились с самого утра. В кабинет прошествовала широкого вида женщина, волоча за руку мальчика лет десяти.