Оксана Бутузова - Рассказы

– Сам себе не своруешь, никто тебе не поставит, – настаивал он.

– А если и его украдут… когда ты уже будешь… – жена трагично опустила голову.

«Предусмотрительная», – подумал он. – «Хоть и тоже ворованная».

– Да, эти наглецы совсем стыд потеряли. Хоть самому сторожи из могилы.

– Я буду следить, – согласилась жена.

– Ты сама не вечна, – напомнил он.

– Тогда дети, внуки… Ты столько вложил в них труда.

– Да разве они скажут спасибо. Они-то думают, что сами всему научились.

– А дом? Дом будет тебе лучшим памятником… Мы и табличку прибьем.

– О чем ты говоришь?! Дом! Да он существует, только пока я жив. После меня его растащат по кирпичикам или своруют. Никто не удержит. И детям он не нужен. Они наворовали себе домов и разъехались. Ты же знаешь, как теперь воруют. Даже рук не прикладывают, все через подставных лиц, посредников. Вдумайся только – посредник вора!

– Как же быть? Что же останется после тебя, если не дом?

– Получается, что ничего, – задумался он. – Что ни возьми, все украдут. Самый верный способ обезопасить себя – вообще ничего не оставлять.

– И даже памятника не будет? – всхлипнула жена. – Вроде как и не жил?

– Да-а, вроде того, – вздохнул он украденным где-то вздохом.

– Вы сходите?

Обычно Николай начинал знакомство именно с такого вопроса. Даже если она стояла на поребрике перед переходом улицы. Далее следовало продолжение домашней заготовки.

– А я схожу… от вас с ума.

Это подходило практически к любому ответу. Чуть позже он наносил решающий удар.

– Давайте сходим куда-нибудь вместе.

И они, как правило, шли. Не торопясь, в ногу, на ходу обсуждая предстоящий маршрут. В какой-то момент он специально ускорял шаг, и она уже семенила, подстраивалась, пытаясь уловить, что он говорит тихим голосом, и, в конце концов, брала его под руку. А он уже доводил ее до своей квартиры, до полуоткрытого бара, до своей не убранной с утра постели, до своего будильника, заведенного на семь часов и обратно, до ближайшей станции метро.

Так он жил в постоянном круговороте женщин, приходящих и уходящих, ни одна из которых надолго не задерживалась. И Николай был далек от мысли, чтобы задержать самому. Скорее он завел бы какую-нибудь зверушку, нежели женщину. С некоторых пор он всерьез начал перебирать кандидатуры. С собакой нужно было гулять, за котом убирать, птицы слишком галдели, а черепаха мало чем отличалась от бритвы, лежащей у него на подоконнике. Оставались только рыбы.

Но и среди рыб имелись свои предпочтения: во-первых, чтобы мало ела и так же мало гадила, во-вторых, чтобы шла на контакт и была всегда бодра, ну и, в-третьих, главных – чтобы смотрелась эстетично. На перечисленные запросы в зоомагазине ему вынесли стаканчик, в котором плавал маленький грязно-белый шарик с едва заметной пупочкой.

– Вы хотите сказать, что эта козявка – рыба? – законно усомнился он.

– Еще не рыба, а только икринка.

– И где ж здесь эстетика?

– Должна вылупиться, – заверил продавец.

– А что она жрет? – Николай измерил взглядом объемы.

– Все.

– Не может быть, чтобы все. Акула что ли?

– Да будет вам известно, молодой человек, акулы живородящие.

– Мне по барабану. Лишь бы не кусалась. А плавать-то она умеет?

– Еще как. Берите. Это то, что вам нужно.

Приемлемые размеры, кроткий нрав, таинственная эстетичность, а главное, невероятно низкая цена действовали убедительно. Если что, спущу в унитаз, и жалко не будет, подумал Николай. И купил.

Только дома он попытался разглядеть свою невзрачную покупку, посадив ее в пол-литровую банку, однако, сколько ни разглядывал, ничего примечательно не нашел.

– Вот ведь, накололи опять, – вздохнул он. – Купил кота в мешке. Точнее, рыбу в икре. Конечно, меня можно надуть, я же не океанолог.

С тоской он смотрел на болтающийся в воде шарик, похожий скорее на глаз, чем на целостный организм. В какой-то момент ему показалось, что он тоже на него смотрит. Более того, оценивает, как потенциального хозяина и, возможно, решает, вылупляться или не стоит.

Через неделю икринка опустилась на дно, присосавшись к нему, как пиявка, и замерла. Не ела, не шевелилась, а только молча во что-то превращалась.

– Началось, – думал Николай, пытаясь вообразить, какие именно метаморфозы происходят внутри. – Не иначе на днях отцом стану.

И стал. Однажды утром заглянул в банку и глазам не поверил. На поверхности водопроводной воды, которую, кстати, он забыл сменить с вечера, плавала… нет, не акула, а крохотная русалка. Он и, правда, чуть с ума не сошел, как постоянно обещал своим многочисленным женщинам. Но в данном случае больше от неожиданности, чем от чего-либо другого.