Ханна Кралль - Портрет с пулей в челюсти и другие истории

– Если бы вы увидели Мессию, если бы знали, что он не приходит, потому что у нас его никто не ждет, – вы могли бы спать и есть? – спросил, закончив притчу про Авраама из Тужиска, раввин Карлебах.

А Хелен подумала о своих родных. На что ей Мессия, если они даже Алицию не захотели ждать?

Карлебах умно говорил и прекрасно пел, но Хелен не хотелось слушать экстатические песни. Она хотела читать книжки – и поехала в Беркли.

Закончила университет. Защитила диссертацию. Стала профессором философии. Вернулась в Осло.

Дядю Меира она увидела в инвалидном кресле, после инсульта. Он не капризничал. Не жаловался. Ни о чем не просил. Сидел со счастливой улыбкой, повторяя одно слово:

– Ине́… Ине́…

Что на древнееврейском значит: “Вот, посмотри…”

Как будто видел что-то невероятно красивое.

Умер он незаметно.

– Ине́… – прошептал, закрыл глаза и счастливо улыбнулся.

Через несколько часов кто-то заметил:

– Меир умер.

Кто-то сказал:

– Хорошая смерть. Бог любил Меира.

Это был Арон, отец Хелен.

В его голосе явственно прозвучала зависть.

Даже Бог любил Меира.

А кто полюбит маленьких, нудных, степенных и серьезных?..

Гётеборг

Плебанки не были ни поселком, ни выселками, ни хутором, ни деревней. Просто местом, не существовавшим ни на одной карте.

В Плебанках были два дома. На опушке леса – небольшая усадьба, дом крыт красной черепицей. На лесной поляне – бревенчатая деревенская хата. При усадебке под козырьком колодец с воротом.

Вокруг простирался лес. В лесу росли лиственницы, березы, липы и старый дуб, памятник природы. У дуба был толстый приземистый ствол и корявые ревматические ветви.

В Плебанки вели две дороги.

Одна, удобная, по липовой аллее, неподалеку от дуба. Вторая – напрямик, по берегу рыбного ручья, прое́зжая и летом, и в морозы.

В доме с красной черепичной крышей жил Хенрик Махчинский, владелец окрестных лесов и имения в Коцке.

Тут проводила каникулы Поля, его дочка. Когда Поля выросла, приезжали ее сыновья. Всегда было много детей, собак и веселого гомона.

В хате жила няня.

Хенрик Махчинский собирался построить в Плебанках новый большой дом. Привез кирпичи, доски и вырыл яму под фундамент.

Говаривал: “В Плебанках жизнь будет бить ключом”.

Кому б не хотелось, чтобы жизнь била ключом, но Плебанки жизнь обходила стороной.

Поля Махчинская была женщина статная, рослая. У нее были золотисто-рыжие волосы, карие глаза и сильные руки.

У себя в Коцке, на окраине города, во время войны она спрятала в подклети двадцать пять евреев.

Полины сыновья углядели их в щели между досками.

Испугались:

– У нас под полом сидят какие-то люди …

– Ничего страшного, – успокоила их мать. – Это наши гости. Только никому не говорите, даже дедушке.

Дедушка Хенрик Махчинский безвылазно жил в Плебанках, а Полин муж был в партизанском отряде. О гостях в подклети знали четверо: Поля, ее сыновья и одна женщина, еврейка, прятавшаяся с детьми в землянке.

На женщину донес поляк, который работал на немцев. Немцы пообещали, что сохранят жизнь ее детям, если она скажет, где другие евреи. Она сказала:

– У Махчинской.

Мы немало знаем про немцев, которые застрелили еврейку, ее детей и пошли искать Махчинскую.

Американские историки – Кристофер Браунинг и Дэниэл Гольдхаген – написали о них обстоятельные книги.

Немцы служили в 101-м резервном полицейском батальоне. Их было пятьсот человек. Они были слишком стары, чтобы идти на фронт. До войны жили в Гамбурге. Работали в доках, мастерских, магазинах, в сельском хозяйстве и государственных учреждениях. Имели жен и детей. Верили в Бога. В сорок втором году приехали в Польшу, на Люблинщину.

На рассвете их привезли в местечко Юзефов. Выстроили полукругом, и командир сказал, что они будут расстреливать евреев.

Он попросил их, стреляя, помнить о немецких женщинах и детях, убитых союзническими бомбами.

Спросил, чувствуют ли они себя в силах справиться с этой задачей. Один полицейский сил в себе не почувствовал и вышел из шеренги. За ним вышли еще одиннадцать.

Батальонный врач нарисовал прутиком на земле человеческую фигуру и показал место на затылке, куда нужно целиться. Завязалась дискуссия: стрелять из винтовки с примкнутым штыком или без штыка?

Евреев на грузовиках привезли на опушку леса. Каждый полицейский подходил, указывал на одного из них и уводил за деревья. Прицеливался в затылок и стрелял. Возвращался, указывал на следующего и вел за деревья. Совместный путь занимал пару минут. За это время полицейский мог увидеть лицо жертвы, услышать просьбу, плач или молитву.