Ханна Кралль - Портрет с пулей в челюсти и другие истории

Был долгий июльский день. Стреляли до вечера. Во время этой, первой, акции в Юзефове убивали семнадцать часов кряду. С перерывами на перекур. Мундиры покрылись ошметками мозгов и кровью. Полицейским кусок в горло не лез, ночью их мучили кошмары. Командир участия в расстреле не принимал, он остался в штабе и плакал. “Если так происходит повсюду, – повторял, – немцам нечего рассчитывать на пощаду”.

Полицейские 101-го батальона вначале расстреливали сами, потом вывозили евреев в лагеря уничтожения, потом опять сами стреляли…

Они все реже плакали.

Аппетит у них становился все лучше.

Спали они все спокойнее.

Ходили в кино.

Позировали для фото.

Посещали концерты артистических бригад, которые с развлекательными программами приезжали из Германии.

Артисты берлинской бригады спросили, можно ли им поехать с полицейскими на акцию. Вместе поехали в Луков. Евреев отвели за город, на песчаную, поросшую редким кустарником поляну. Велели раздеться и лечь лицом на землю. Полицейские стреляли как всегда, в затылок. Артисты пригляделись и спросили, можно ли им тоже пострелять. Полицейские вручили им оружие. Артисты концертной бригады застрелили в Лукове несколько сотен евреев.

Полицейские 101-го батальона были расквартированы в Радзыне. Им разрешалось приглашать к себе родных из Германии. Обер-лейтенант Бранд вызвал жену Луцию, а капитан Волауф с женой Верой провели в Радзыне медовый месяц. Обе женщины любили общество. Стол с едой выставлялся в сад, один из полицейских играл на скрипке, а батальонный врач аккомпанировал на аккордеоне.

Юлиус Волауф взял жену на акцию в Мендзыжец. Он был честолюбив и энергичен. Любил ездить на автомобиле – стоя, как генерал, принимающий парад. Его называли Маленьким Роммелем. Вера Волауф появилась в Мендзыжеце в наброшенной на плечи шинели. На рыночную площадь сгоняли евреев. Они несли узелки, подушки, сухари; на руках – детей. Их подгоняли выстрелами и криком. Это продолжалось несколько часов. Жара все усиливалась. Вера сняла шинель и осталась в ярком летнем платье. Платье туго обтягивало ей живот – жена капитана была беременна. Она простояла до самого конца. Пока всех евреев не загнали в вагоны. Пока от них не остались только узелки, сухари и трупы детей на брусчатке, а в воздухе – пух из разорванных подушек.

В ноябре 1942 года в Треблинку отправляли евреев из Коцка. Обер-лейтенант Бранд распорядился, чтобы на железнодорожную станцию их отвезли на крестьянских подводах.

Подводы эти ехали целый день…

Ехал Герш Бучко, тот, у которого была крупорушка.

Ехал Шломо Рот, который делал самое вкусное мороженое.

Ехал Яков Мархевка, который продавал лимонад.

Ехали: Цирля Опельман, которая привозила самые шикарные шелка, и ее конкурент Абрам Гжебень.

Цирля Верник – та, у которой на рыночной площади был магазин с басонными изделиями, и Шломо Розенблат, ее сосед, торговавший дамской галантереей.

Ехал Хенох Маданес, торговец скобяными изделиями…

…и Лейб Закалик, владелец мельницы, с братом, детьми и внуками…

Полицейские 101-го батальона вернулись в Германию в конце войны.

Вернулись к прежней, обычной жизни. В доки, магазины, мастерские и конторы. К женам и детям. К Господу Богу.

Почему обыкновенные жители Гамбурга, слишком старые, чтобы идти на фронт, стали убийцами?

Потому что они были немцами, а в Германии ненависти к евреям учили сотни лет, – ответил в своей книге Дэниэл Голдхаген [133] Дэниэл Голдхаген (р. 1959) – американский историк и публицист, автор книги “Добровольные палачи Гитлера: обычные немцы и Холокост” (1996). ( Прим. автора .) .

Потому что они были людьми, а из каждого человека можно сделать убийцу, – ответил Кристофер Браунинг [134] Кристофер Браунинг (р. 1944) – американский историк, автор книги “Обычные люди: 101-й резервный полицейский батальон и «окончательное решение» в Польше” (1992). ( Прим. автора .) .

Один из полицейских сообщил Поле, что немцы узнали про укрытие.

Она подняла откидную крышку в полу.

Крикнула: “Немцы!”

Побежала к соседям. Те ее не впустили, она побежала к другим. Оставила у них детей, но они велели детей забрать.

Поля с годовалой дочкой и два маленьких мальчика стучались во все двери подряд. Жители Коцка смотрели на них из-за занавесок. Они уже знали про евреев в подклети и знали, что сейчас нагрянут немцы. Позакрывали окна и двери и смотрели из-за занавесок.

Поля шла все медленнее, на одном ботинке у нее развязался шнурок и волочился по снегу. Она вернулась домой. Запрягла сани.