Жозеф Кессель - Африка - Сборник

Первым побуждением Омово было немедленно повернуться и бежать. Однако, подойдя поближе, он почувствовал какое-то странное родство с ним. Горящие, вращающиеся, ничего не видящие глаза сумасшедшего сверлили Омово.

Среди ночи Омово разбудили непривычные звуки барабанов и возгласы, рождавшиеся, казалось, где-то в тайниках его сознания. Все огни в деревне были погашены. Не прошло и нескольких минут, как послышался плач. Все это походило на затянувшийся ночной кошмар, только на следующий день он узнал о случившемся от зашедшего к нему утром Айо. Больше в тот день Омово его не видел. Смерть деревенского вождя его поразила. Он постоянно видел, как тот с мотыгой медленно обходит жилища своих соплеменников; как сидит, сгорбившись, на деревянном стуле, глядя на речку; как пьет самодельное вино или жует орех кола. Он был ходячим скелетом, но был жив. Невозможно было поверить, что его больше нет.

Омово сложил в сумку свои вещи, рассчитался с хозяйкой, любезно предоставившей ему комнату, в которой он прожил несколько дней, написал коротенькую записку Айо, приложив к ней немного денег, и отправился к пыльной и шумной автобусной станции.

Время, проведенное здесь, кануло в вечность. До дома он доехал без каких-либо приключений: всю дорогу проспал.

Компаунд встретил Омово непривычной тишиной. Однако скорбные приветствия соседей омрачили его настроение, посеяли в нем тревогу. Дом был на запоре. Омово заглянул через окно в гостиную, заметил на стеклах толстый слой пыли. Дома никого не было.

— Привет, Омово. А что, ключа у тебя нет?

— Здравствуйте. Вы не знаете, куда все подевались?

— Разве у тебя нет ключа?

— Есть.

— Тогда открывай. Мне не хочется говорить при всех. Произошло что-то ужасное…

В один из вечеров отец Омово вернулся домой пьяным. Он пошел в умывальню, дернул обитую цинком дверь, не потрудившись предварительно постучать. Находившиеся там мужчина и женщина разразились проклятиями по его адресу. Тогда отец распахнул дверь и оказался лицом к лицу с Блэки и Туво. Оба были голые. Отец побежал домой, схватил мотыгу и кинулся в комнату Туво, учинив там погром. Он кричал, сыпал проклятья и плевался, вымещая гнев на жилище соперника. Казалось, он сошел с ума. Внезапно появился Туво. Теперь он был уже в набедренной повязке. Он попытался схватить отца Омово, но в следующий момент произошло нечто ужасное — сбежавшиеся на шум жители компаунда услышали истошные крики, — тело Туво содрогнулось и застыло в неподвижности, — потом душераздирающие стоны и проклятия, а потом наступила мертвая тишина.

Жители компаунда ринулись в — комнату Туво, чтобы предотвратить беду, но опоздали; отец Омово уже вернулся домой и заперся в спальне. Блэки убежала, оставив все свои пожитки. Мертвый Туво лежал на полу с перерезанным горлом. Вся комната была залита кровью. Кто-то пошел вызывать полицию.

Вскоре отец Омово появился на веранде с тросточкой — руки у него были в крови — и объявил толпившимся вокруг жителям компаунда, что идет в полицию с повинной. Это произошло пять дней назад.

Перед домом Омово собралась толпа любопытных, они заглядывали в окна, подслушивали под дверью, а кое-кто даже осмелился войти в гостиную. Они слушали и следили за происходящим с каким-то жестоким и равнодушным любопытством.

Помощник главного холостяка закончил свой рассказ, Омово продолжал зловеще молчать. Его взгляд сделался суровым, лицо напряглось, он невидящими глазами взирал на толпу. Как будто бы не слышал рассказа Помощника главного холостяка. А тот, решив, что Омово отнесся к его сообщению спокойно, стал рассказывать дальше — о том, как погибла Ифейинва, как ее вздувшийся труп был похоронен в безымянной могиле, как Такпо ездил в ее родную деревню и как, вернувшись, выл на весь компаунд, а потом собрал вещи и куда-то уехал; и где он сейчас, никто не знает.

И тут произошло невероятное. Что-то треснуло, оборвалось у Омово в груди. Что-то сломалось; к горлу подступила тошнота, в глазах потемнело. Он встал, сделал несколько неверных шагов по комнате, ухватился за стену и рухнул, как подкошенный. Г олова у него разламывалась от грохота, словно рушились стены, а перед мысленным взором в безумном темпе кружились разноцветные пятна. И тут он услышал громкий смех толпы, увидел потные лица. Усилием воли он заставил себя вскочить на ноги, бросился в кухню, схватил мотыгу со следами запекшейся крови и с безумным криком стал размахивать ею, угрожая набившимся в гостиную людям, разбивая вдребезги окна, рубя обеденный стол, так что все с перепугу кинулись словно мыши к дверям, расталкивая друг друга, стараясь пробиться через образовавшуюся пробку.