Татьяна Алюшина - Моя первая любовь (антология)

Все это длится всего лишь несколько секунд — пока муэдзин оканчивает молитву. Время — все то же неумолимое время, способное растягиваться, замирать и ускоряться, словно пускаясь вниз с отвесной горы, секунда, в которую можно пережить целую жизнь, и вихрь прожитых лет, пролетающий перед глазами в одно мгновение.

Вся суета, сутолока, пряная разноцветная канитель вдруг оживает, и сквозь шум многоголосой толпы я отчетливо слышу:

— Ольга, неужели это ты?

— Sorry, you have been mistaken [10] Вы, должно быть, ошиблись. — Прим. ред. , — отвечаю я и поспешно отхожу в сторону.

Еще успеваю услышать за спиной:

— Папа, кто это был?

— Никто, Андрей, я обознался.

А затем сливаюсь с толпой. С яркой, разновеликой толпой древнего и всегда юного города, в которой каждому страннику уготованы своя свобода и свое право на счастье.

В детстве хотела стать космонавтом — бороздить Вселенную и рассказывать людям о своих открытиях. Смотрела на звезды и писала стихи. В юности мечтала о филфаке, но родители убеждали в необходимости иметь «нормальную» профессию. Поддалась и получила диплом инженера-механика. Так что на вопрос «чем занимаешься?» шучу: «Я инженер-механик человеческих душ».

Он мне приснился.

Мне было пятнадцать. Зимней крещенской ночью я увидела лето. Вторая половина жаркого дня. Дорожка и дощатые заборы — все утопало в вишнях; блестящие багровые капли на темном, запыленном изумруде. Калитка в синих воротах открылась, и он вышел оттуда — тоненький темноволосый мальчик в красной рубахе с бархатными глазами цвета перезрелых вишен.

Я приехала на лето к деду с бабушкой в сонный запыленный поселок в Воронежской области. Днем мы с подругой Наташей бродили по лугу, жарились на солнце, вечером бегали в парк и на танцплощадку, смущали поселковых кавалеров, вызывая зависть у местных «маргарит на выданье», как их называла Наташа.

Так незаметно прошел почти месяц.

Как-то мы купили билеты в кино, до начала сеанса в ДК оставалось что-то около часа. От нечего делать мы пошли в парк, там на детской площадке у нас была любимая карусель. Наталья уселась напротив, чтобы уравновесить круг, и мы принялись крутить колесо то в одну, то в другую сторону, время от времени перебрасываясь ничего не значащими, ленивыми фразами. Когда я оказалась лицом к парковой дорожке, то увидела знакомую долговязую фигуру, явно направляющуюся к нам и издали машущую рукой.

— Герка, что ли? — предположила я и прищурилась. Наталья обернулась и прищурилась тоже. Мы обе плохо видели. На всякий случай я не стала махать рукой в ответ, вдруг не он. Но фигура продолжала двигаться в нашем направлении и в конце концов оказалась именно Геркой.

— Привет! — радостно воскликнул наш приятель.

Мы ответили более сдержанно.

— Гуляете? — Он уселся на одно из свободных сидений карусели.

— Да так, билеты взяли в кино…

— Хороший фильм? — Он крутил головой, стараясь держать в поле зрения обеих.

— Не знаем, — я пожала плечами.

— А я иду, вижу: кто-то знакомый на каруселях. — Герка радовался и не скрывал этого. — Дай, думаю, подойду; а это вы! — Он обернулся ко мне: — Давно ты приехала?

— Да нет, несколько дней всего…

— Что ж не позвонила? А я, знаешь, фотографию твою всем своим знакомым показываю. Классно ты получилась!

— Это какая фотография? — заинтересовалась подруга.

— Из последних. У меня был бзик, раз шесть посетила фотографа и разослала себя куче знакомых в разных вариантах, — я засмеялась, вспомнив, как прошлой осенью от скуки отрезала косу и в течение месяца надоедала фотографу.

— А у меня такая же, как у него? — ревниво спросила она, кивнув на Герку.

Я задумалась:

— Нет… не помню.

Герка вскочил:

— Я сейчас принесу, покажу!

— Сиди, — попыталась остановить его я, — нам скоро уходить, ты не успеешь.

— Почему не успею? Мне только через забор, и все, я дома. Подождите, я быстро!

Он выбрался из слишком маленького для него сиденья и побежал к забору, окружающему парк. Забор оказался высоковат для него, и наш долговязый приятель неловко подтягивался, а подтянувшись, никак не мог перекинуть тощее тело на ту сторону.

— Штаны порвет, — предположила я.

— Это он из-за нас выделывается, — усмехнулась Наташа. Мы посмотрели друг на друга, рассмеялись и с силой крутнули колесо, нас вжало в сиденья, карусель вращалась с визгом давно не смазываемого металла.