Макс Фрай - Новая чайная книга

Но уж лучше я посижу в углу пару часов, решил он. Жалко, что блокнота не прихватил, можно было бы порисовать.

На деле выяснилось, что действительно не понимает он только одного гостя, британца, симпатичного тощего старика, который не выговаривал половину согласных. У него были сильно отросшие седые волосы, желтые спереди от табачного дыма, и потрясающей красоты руки с узловатыми пальцами, они заметно тряслись, когда он брал чашку. Речь остальных была вполне разборчива, и через какое-то время Игорь поймал себя на том, что следит за беседой с веселым любопытством. Обсуждали все на свете: почему «корабль» в английском языке – женского рода, цены на съемное жилье, раннее жаркое лето, летучих мышей и, да, в том числе и литературу. Заслушавшись историей о том, как Эдгар безуспешно пытался избавиться от колонии рукокрылых в своем доме в Калифорнии, Игорь не глядя потянулся к чашке чая и только отпив, сообразил, что чашка не его. Он наливал себе черный, а в чашке был травяной. Он искательно обернулся – и увидел, как его чашку берет хозяйка и преспокойно допивает последние несколько глотков.

Не могла же она не заметить подмены, подумал Игорь, и вот тут все и случилось.

Во-первых, усилились все запахи.

Во-вторых, первая же реплика Артура, старика с седыми патлами, прозвучала ясно и внятно, ну, может быть, с легким пришептыванием.

В-третьих, у молодого человека, имени которого он не запомнил и который сидел рядом с ним на узком диванчике, обнаружилась опухоль где-то в животе слева, и одновременно пришло точное знание, что молодому человеку о ней очень хорошо известно, она доброкачественная, он живет с ней уже два года и даже придумал ей имя.

Игорь взглянул на Диану. Она как ни в чем не бывало болтала о ценах на книжном рынке. Внешность ее никак не изменилась – все та же чудачка лет семидесяти, обожающая книги и своего рассел-терьера, в меру бизнес-леди (очень в меру), в меру авантюристка. Но воздух в паре сантиметров вокруг нее был чуть-чуть плотнее и темнее, чем в комнате.

Он не помнил, как прощался, не помнил, как выходил из книжной лавки. Радка оживленно рассказывала, что, пока он топтался в дверях, она успела договориться с Алексом об участии в его групповых медитациях и узнать, что он увлекается витражами, но тут, в съемном жилье, конечно, не развернешься. Большую часть ее монолога Игорь пропускал мимо ушей. В голове вертелась почему-то старая цитата: «Мир ловил меня, не поймал». И тут Радка произнесла ее вслух:

– Самое настоящее мир ловил меня, не поймал, да?

– Ты о чем?

– О Диане. Знаешь, я на нее уже три года смотрю, у нее раньше лавка была в другом месте, помнишь, я ей еще переезжать помогала? Так вот, она за эти три года помолодела лет на десять. Сидит человек среди книг, все ему нипочем, шаманит себе помаленьку, и ведь к ней ходят, а казалось бы, кому тут нужны старые книжки на английском в таком количестве. Состав все время меняется, а ходят и ходят. Хорошо быть ведьмой на пенсии, а?

– Она не ведьма, – сказал Игорь рассеянно. – Она – вампир, просто очень вежливый.

– Слушай, а ведь точно! – обрадовалась Рада. – То-то при ней всех на летучих мышей потянуло!

Она еще что-то говорила о том, каково это, жить одновременно в этом мире и на его изнанке, и что здорово, наверное, вот так устроиться на старости лет с книжной лавкой, отличное прикрытие для того, кто просыпается поздно и работает, когда хочет.

И допивает чай за гостями по средам, подумал он, а вслух сказал:

– Слушай, я здорово вымотался с этим английским. А мне еще рисовать сегодня. Зайдешь на кофе? Если нет, я просто работать пойду.

– Иди уж, полиглот, – смилостивилась Рада. – Вечером-то на море пойдешь?

– Как работа пойдет, – честно отозвался Игорь. – Если пойдет – не пойду.

– Дракона моего доделай, – велела Радка, но совсем не зло.

– Доделаю, – пообещал он.

До темноты оставалось еще пара часов, и он, едва зайдя домой за сангиной, сразу отправился к заброшенному дому, их в центре было великое множество. При коммунистах город получал кучи субсидий, деньги текли рекой, а когда этот поток иссяк, оказалось, что половину строек продолжать бессмысленно, а ремонт и вовсе не на что делать. Городские виллы, оставленные владельцами, медленно рушились в дичающих палисадниках, стены и окна завивал плющ, а этажи делили между собой кошки и голуби. Этот дом Игорь присмотрел давно, у него рухнул деревянный мезонин, сквозь лестницу проросли молодые ясени, но одна стена на втором этаже, хорошо освещенная на закате, была на диво белой и гладкой. Ее, конечно же, пометили граффитисты, но их творчество выгорело за лето, а новых надписей пока не появилось. Игорь давно подумывал, не сделать ли там что-нибудь эдакое.